— Ладно, Айли, я достану парусину. Отведи пони туда, где мы сможем разбить лагерь.
Костер яростно трещал, то и дело шипя, когда его жар растворил снег, падавший с веток высоко над головой.
— Сеттсимаксимин решил, что у меня есть дар, поэтому он переслал меня в Силили, заплатил за мое обучение в школе и устроил так, чтобы я не могла уйти, пока не доучусь до конца, — Коримини теснее завернулась в одеяло, глотнула остывающего чая из кружки. — Здесь я потому, что иду домой. Ты?
— Так случилось, что я болтаюсь по округе.
У него была её запасная чашка. Он баюкал её в ладонях и хмуро смотрел на дюймовый слой оставшегося в ней остывающего чая.
«Почему бы и не рассказать». Он поднял голову.
— Помнишь Ахзурдана? Ты встретила его, когда направлялась повидать Пьющую Души…
Кори вгляделась в Дэнни. Чернильные тени от костра подчеркивали выступ его носа и высокие угловатые скулы. Его лицо менялось вновь и вновь с каждым сдвигом теней. Словно она смотрела на рисунок-головоломку, где передний и задний планы постоянно меняются, где ваза превращается в два профиля и снова в вазу.
— Помню… — пробормотала она. — Кто ты?
— Даниель Акамарино и Ахзурдан. Оба и ни один из них. Зови меня Дэнни Синим.
— Я не понимаю.
— Как я говорил, это долгая история.
— Ну, а что же еще у нас есть, кроме времени?
— Ну ладно… Скованный бог… помнишь его?
— Как я могу забыть?
— Хорошо… Так вот ему понадобилось оружие против Сеттсимаксимина. Он его сделал. Он взял мага и звездного путешественника и из двух человек сколотил одного. Меня. Можешь называть Даниеля и Ахзурдана моими предками. В каком-то смысле.
— История не длинная, просто странная, — Кори обернула руку одеялом, сняла чайник с углей на краю костра и наполнила свою чашку. — Хочешь еще?
— Лучше не надо, если я собираюсь спать этой ночью.
Она прихлебывала чай и думала о том, что он ей только что рассказал.
«Неудивительно, что Тре боялся бога и хотел, чтобы его защищал Франзакоуч. Он об этом знает? — Она украдкой взглянула на Дэнни Синего. — Об этом ужасе? Он ничего не сказал, но он и не стал бы тогда говорить, только не там, где его мог услышать бог».
Она ухватилась за мимолетную надежду, может быть, ее брат был не таким, каким звучал, может быть…
«Нет, не будь дурой, женщина.
Она глотнула слишком много, обожгла язык и выплюнула.
— Ты знал, что гнил от яда?
— Знал, — он поднял бровь. — Надеюсь, процесс не зашел слишком далеко?
— Не слишком… Тебя шантажировали?
— М-м-гм… Да… «Принеси нам талисман Клукешарну, и мы дадим тебе противоядие», — так они сказали».
Она быстро посмотрела на него и отвела взгляд. Еще один из великих талисманов похищен. Она забралась рукой себе под рубашку, дотронулась до Франзакоуча. Он тот теплым на ощупь. Казалось, что он ищет ее пальцев, словно хочет, чтобы его погладили.
«Интересно, — подумала она, — Кушундаллиан говорил нам, что иногда талисманы начинали беспокоиться. Проходит период спячки, и они начинают двигаться и переходить из рук в руки, пока не почувствуют, что снова хотят осесть… Гм-м-м».
— Клукешарны у тебя нет.
— Теперь нет.
— Понимаю. Отсюда и стрелы.
— Точно.
— Ты не мог лежать там больше часа до того, как я нашла тебя, иначе ты был бы мертвым. Ты мог бы пойти за тем, кто его взял. Ты пойдешь?
— Нет. Я в этой беде не нуждаюсь. И не желаю ее.
— Гм-м-м.
Она опустила взгляд. Все это время она играла с Франзакоучем, не замечая, что делает. Или он не избранный, или тот, кто взял камень, обладал достаточным могуществом, чтобы сделать новую связь. Она хотела было спросить, но передумала.
— Ты решил, что будешь делать теперь?
Он не отвечал несколько минут; наконец выплеснул остатки чая и поставил кружку у ноги.
— Она не тронула мои деньги. Все, что она взяла — только Клукешарну. Мне нужна лошадь и зимние вещи. Где ближайшее селение?
«Она…» — мысленно повторила Кори. Он знает, кто его подстрелил. Полагаю, это его дело.
— К югу отсюда в дне езды есть деревня гоани.
— Ты сказала, что направляешься в Чеонеа?
— В Долины. В свою Долину. Совиную долину.
Она говорила медленно, смакуя слова, и получала удовольствие, ощущая их во рту. «Я еду домой, — подумала она. — Домой».
Дэнни Синий зевнул и снова уставился в огонь. Его лицо было изможденным и утомленным. Коримини какое-то время наблюдала за ним, желая знать, о чем он думает. Если она правильно его поняла, то мысли его были не слишком приятными. Его веки дрожали; он с усилием их раздвинул, но ничего не сказал. Кори улыбнулась. Несомненно, он считал себя учтивым, предоставляя ей определить условия их сосуществования, поскольку таковое сосуществование было неизбежным. Она не собиралась отказываться от своих удобств, какими бы они ни были, от своей палатки и одеял, а он, несомненно, был слишком слаб, чтобы пережить ночь снаружи, даже у костра. «Боги, это одна из тех историй, которые вечно читала Фритт, в которых невинного героя всеми правдами и неправдами укладывают в постель с героиней и дают ему шанс показать, какой он герой. Какой благородный. Положи между ними меч и всю ночь скрипи зубами. Глупо. Он был не в состоянии, чтобы… Она не хотела, чтобы он думал, что должен… Как бы это сказать… Ха! Просто скажи это. Через какое-то время. Не теперь».