Ничего.
— Ну, Неддио, мне кажется, молчание можно считать официальным приглашением.
Симмс слез с седла и поискал коновязь. Её он обнаружил, наткнувшись спиной и чуть не проткнув себя. Он наскоро захлестнул за неё поводья и на ощупь двинулся к двери, ожидая найти её закрытой и заложенной.
Двери была чуть приоткрыта, но не поддалась, когда Симмс толкнул ее. Он толкнул сильнее. Кожаные петли разорвались, и дверь грохнулась оземь. Симмс услышал во тьме звуки торопливого бегства, это мелкие обитатели дома улепетывали от шума. Больше ничего. Ферма была заброшена, и давно, судя по обветшанию, как говорили ему его ощущения и нос. Путник прислонился к стене и начал слушать протяжные глухие жалобы слежавшейся грязи, древние воспоминания о крови и воплях, новые стоны о долгих годах, прошедших с тех пор, как стена была обмазана запечатывающим составом. Даже грязь знала, что она распадается. Симмс недолго прислушивался к голосу былого. Не столь важно было отчего люди ушли, главное, найти укрытие до того, как налетит буря.
Симмс оставил Неддио у коновязи и на ощупь пробрался в амбар. Тот был в гораздо худшем состоянии, чем дом. Две стены разрушились, среди стойл и закромов, также разломанных и наполовину сожженных, валялись обломки крыши. «Это дом для старины Неддио, — подумал Симмс, — а мне лучше набрать сегодня столько дров, сколько я смогу. Когда ветер задует в полную силу, мы никуда не выйдем. Интересно, есть тут что-нибудь вроде волокуши, чтобы мне не ходить много раз?.. Ну и дыра, ничего не видно… Дьявол, Симмс, действовать надо шаг за шагом. Сначала огонь, потом посмотрим, что у нас тут есть».
Он набрал охапку деревянных обломков и стал нащупывать дорогу назад к двери.
Дом оказался в лучшем состоянии, чем он ожидал. Два этажа, крыша почти не повреждена, а та вода, что просочилась сквозь нее, впиталась в пол второго этажа, состоявший из двух слоев, уложенных крест-накрест. Симмс решил поселиться на кухне, там был очаг, кирпичная печь, несколько лавок и стол, построенный, должно быть, прямо там, где он стоял, поскольку он не пролез бы ни в одну из дверей. В дальнем конце, у очага, стоял умывальник. Та часть кухни была построена над артезианским источником, выбрасывавшим щедрую струю чистой холодной воды. Этот поток подхватывал и уносил черепичный сливной канал, разветвлявшийся на два рукава и исчезавший под задней стеной. Один рукав бежал под соседней комнатой и выходил в место, которое когда-то было обширным и цветущим огородом — Симмс нашел там какие-то клубни и травы, оказавшиеся совсем не лишней прибавкой к его запасам. Второй рукав вел в амбар. Эту канаву он обнаружил, свалившись в неё, когда ходил по сараям и загонам позади дома. В одном из этих сараев, имевшем толстые стены, дерновую крышу и похожем на приземистый куб, он обнаружил дюжину керамических сосудов высотой почти с него, запечатанных смесью глины и воска. Симмс запустил руку в каждый из них — красные бобы, горох, чечевица, мука, ячмень и пшеница, все старое, но не тронутое гнилью или плесенью. Он попробовал сдвинуть один из сосудов, поднажав плечом. Смог опрокинуть его и покатить по полу, но преодолеть весь путь до дома было невозможно. «Для того, чтобы тащить их, нужен был Неддио, вряд ли это очень понравится коню. Впрочем, сначала дрова». Симмс шагнул наружу и получил заряд снега в лицо. У него оставалось совсем немного времени до наступления вечера, когда исчезнет даже тусклый серый свет сумерек.
Кусками веревок Симмс кое-как связал упряжь, хомут и потник, привязал концы упряжи к передним углам куска парусины, который нашел свернутым в шкафу на кухне, и начал таскать в дом дрова, подбирая все, что можно. Следующие несколько часов он работал без перерыва, взад и вперед, носил шесты и палки, куски амбарной крыши, балки, бревна из стойл, все, что он мог отрубить и взгромоздить на парусину, взад и вперед. Налетал ветер, снег шел все гуще и гуще, все засыпая. Он ходил до тех пор, пока не осталось ни одного куска дерева, который стоило бы тащить.
Симмс отрезал парусину и бросил её в небольшой прихожей, отвел Неддио в сарай и впряг его в один из сосудов. Перетаскивание оказалось медленной, тяжелой работой. Неддио то и дело упирался, ненавидя веревки, врезавшиеся в него, и повисший на нем груз. Симмс похлопывал и уговаривал его, напевал ему, чтобы тот сделал еще одно усилие, и еще одно, и еще одно.
Выходя из дома за последним из сосудов, Симмс услышал крик мула и, спустя мгновение, еще один.
— Гости? Ну… ну… Неддио, можешь постоять немного, пока я посмотрю, что к чему, — он стянул тяжелые верхние рукавицы, бросил их внутрь, хлопнул коня по плечу, подождал, пока животное не отступило в едва теплую прихожую, и пошел на звук. Он нащупал дорогу к стене, нашел пролом. Он видел не дальше, чем на фут от собственного носа, дальше ничего не было, кроме мерцающей белой мути, поэтому он не торопился выйти из-под защиты стены; слишком легко можно было закружиться и потерять дорогу к дому. Симмс стоял в проломе на ветру и слушал. Мулы были слева от него, недалеко от стены, хотя он не мог их видеть. Он свистнул один раз, другой. Звук стих, не достигнув их, поглощенный воем ветра. Бесполезно. Он начал петь призывную песню, которой его научила ещё бабка-чужестранка, когда он был ребенком. Она умерла, когда ему было шесть лет, но он до сих пор помнил её песни и то, чему она его учила. Он пел про ветер, силой воли заставляя мулов услышать его и прийти. Он пел, пока не охрип, и пока из снега не возникли и не остановились перед ним два темных силуэта.