— Нет, — колдун наклонился к Симмсу, коснулся его лица. — Что это еще за чепуха? Ты не просто вор, а лучший в Арсуиде, ты сам сказал мне.
Его рука была теплой и гладкой. Симмс прижался к ее изгибу; ему было хорошо, и он чувствовал возбуждение.
— Тебе лучше не ввязываться в это…
Симмс повернул голову, поцеловал ладонь Макса. Он сонно улыбнулся большому человеку.
— Нет, — произнес он. — Нет… приказывай мне… что угодно, только не прогоняй.
— А если бы я приказал тебе влезть на эту крышу и прыгнуть вниз? — в его голосе были и свет, и тьма, он ласкал его, пробирал до глубины души. Он был весь тут, неотразимый, завораживающий голос великого чародея.
Прежде, чем заговорить, Симмс немного отстранился и перевел дыхание.
— Вероятно, я сделал бы это. Но сначала я захотел бы узнать, зачем…
Макс откинул голову и расхохотался, наполняя своим голосом комнату и заглушая бурю и все остальное.
— Хорошо, хорошо. Никогда не прыгай, не узнав, зачем. А если бы я сказал — люби меня, захотел бы ты знать, зачем ты должен это делать?
— Нет. Не нужно просить меня о том, что уже есть.
На четвертое утро они прорыли ход наружу и выяснили, что буран состоял в основном из ветра, а не из снега. Максим запряг своих резвых, буйных мулов, Симмс оседлал Неддио, и они направились на юг, к отрогу Асатас, где в кольце стен находился город Ток Кинса, окруженный зазубренными горами, тайный город, пути в который охранялись ловушками и были спрятаны ото всех, кроме избранных. На земле было около шести дюймов снега и никакой дороги, путешествие было трудным даже для дулика с его большими колесами, но путники не задерживались, и к концу недели добрались до края степи. Макс бросил дулик в сухом овраге, отпустил одного мула, перегрузил вещи на другого и приготовился идти в горы. Симмс следовал за ним, ведя Неддио в поводу.
Переход давался Максу тяжело. Он угасал с каждым днем.
Симмс страдал из-за него. Вор был полон отчаяния и ярости к богам, демонам, всем и всему, что было виновно в страданиях Макса. В Арсуиде Симмс должен был притворяться беспечным и покладистым, этого от него ждали люди, этого хотели его любовники. Он терял их раз за разом потому, что много беспокоился, и это отпугивало их. Такой большой страсти и привязанности требовалось ответное чувство, которое они не хотели или не могли дать. Он был осторожен с Максом. Слишком мало он знал об этом человеке, по-настоящему только легенды, а легенды лгут. Похоже было, что Максу он нравился, это было чудесно, но Симмс видел, что это так же хрупко, как мыльный пузырь, неосторожное прикосновение может все разрушить. Макс хотел бы любить его, хотя не всегда был способен, особенно после тяжелого дневного восхождения. Но во всяком случае, он не гнал Симмса, заботился о нем, он давал Симмсу ощущение, что его желают, в нем нуждаются. Его любят…
Путь, который выбрал Макс, был узким, крутым и коварным. Снег наверху был рыхлым, все время падал, постоянную угрозу создавали лавины. Под ногами встречались участки льда и всегда было много снега. Они продолжали бороться. Ещё раз Симмс оказался путешествующим с одержимым человеком. Единственное, что беспокоило его в это время — это его неспособность помочь. Он никогда не видел снега до того, как пересек Дхиа Асатас, он не знал почти ничего о путешествиях в горах. Он говорил себе, что приносит пользу во время стоянок, делая почти всю работу, чтобы Макс мог отдохнуть. Хотя бы это…
На третий день они вышли к маленькому ручью, петлявшему по ущелью, поросшему соснами и покрытому снегом глубиной по пояс. Они разбили лагерь среди тесно растущих сосен на краю ущелья. За вершиной горы находился открытый всем ветрам утес, нависавший над похожей на чашу долиной, в которой в водянистом свете зимнего солнца дремал Ток Кинса. Путники долго лежали там и разглядывали город. Ток Кинса, Исконная Земля Великого Мага. Земля Могущества Эрдодж’вака, Покровителя обеих народностей рукка-наг, как ваннер, так и гоани. Как и большинство местных богов, он много спал; спал он и теперь.
Если не было сезона паломничества, то в стены города не допускался ни один посторонний рукка, а сезон закончился несколько недель назад. В стены города не допускались чужестранцы, за исключением хорошо известных ученых, которых специально приглашали посетить мага.