Ее длинные прямые волосы сверкали в лунном свете, как начищенная оловянная посуда. Спереди гладко причесанные, сзади они веером рассыпались по плечам. Она была выше, чем большинство хина, шире в плечах и бедрах, но от этого не становилась менее стройной и изящной. При свете луны ее белая кожа казалась фарфоровой. Свободные штаны заправлены в короткие черные ботинки. Широкий ворот белой рубашки с длинными рукавами обнажает шею. А сверху на рубашку надета кожаная куртка без рукавов. Порыв ветра отвернул полу куртки — Аитуати в удивлении поднял брови: у пояса висели два ножа. Она была не из Фраса, нет, она вообще не относилась к тем иностранцам, каких всегда полно в Силили. Уж он-то знал, кто она такая.
Позади он услышал шум — приближалась стража. Интересно, что будет делать женщина?
Просовывая длинные копья в щели, чтобы прогнать бездомных и пьяниц, со стуком и переговорами, чтобы отпугнуть духов и демонов и поддержать мужество в себе самих, стражники шли по улицам. Незнакомка напряглась, всем своим видом давая понять: «Вам лучше меня не трогать». Туман, поднимавшийся от воды, окутывал её белой пеленой. Аитуати смотрел как зачарованный, пока охрана не подошла слишком близко. Только тогда он зарылся лицом в овечью шерсть и стал ждать.
Стражники прошли мимо, и он снова поднял голову.
С поражающей быстротой пелена рассеялась. Аитуати стало не по себе, когда женщина медленно прошла совсем близко от него, казалось, ничто не может заставить ее свернуть с пути. Что ей здесь нужно? Зачем она приехала в Силили? Раньше он не задумывался об этом. Но теперь, когда увидел ее… «Кого она ищет? Старик, ты ничего не сказал нам, кроме того, что она одна из тех немногих, кто не испугается встречи с колдуньей. О чем ты умолчал? Что ты еще знаешь? Старая безмозглая лиса, да ты вообще толком ничего не сказал».
Старик сидел на коленях, сложив выпачканные в земле руки на бедрах. Мельком взглянув на Аитуати, он посмотрел на Хотеа. Глаза его были цвета пожухлой листвы. В конце концов он уставился на нежные облачка, медленно плывущие по утреннему небу.
Хотеа толкнула брата локтем в бок. Он отступил на шаг и вынул лакированную коробочку с травяным чаем — все, что он сумел украсть.
— А, — промолвил наконец старик, быстро встал на ноги и взял коробочку. — Идемте. — Он отвел их в единственную комнату своей лачуги. Всю обстановку составляли сосновая скамейка, уродливый стол со стулом напротив двери, да в углу грубая подстилка, по-видимому, служащая кроватью. Старик подошел к полкам, это были просто доски, закрепленные на деревянных штырях, вбитых в стену. Поставив коробочку рядом с какими-то свитками и начищенным горшком, он, шаркая, подошел обратно к стулу.
— Присаживайтесь.
Аитуати оглянулся через плечо. Утренний свет лился в комнату через приоткрытую дверь, и на спокойном лице старика была видна каждая жилка, каждая морщинка, каждый волосок. Аитуати было очень неудобно на скамье без спинки. Он нервно теребил складки одежды. Юноша хотело притворить дверь, но не сделал этого — боялся дотронуться до чего-нибудь в комнате, боялся самого старика. Он не оглянулся, а просто повернулся, когда холодная рука Хотеа легла на его плечо. Посмотрел на лицо того, кто сидел напротив, отвел взгляд и, не выдержав, снова поглядел на старика. Тот выглядел безобидно и, казалось, не хранил никаких тайн. Вот только слишком уж много ходило историй о нем и самонадеянных юнцах, захотевших выведать его секреты. Некоторые говорили, что это был всегда один и тот же человек, тэмуэнг для тэмуэнгов и хина для хина.
В комнате пахло кедром и пряностями. Легкий ветерок приносил с собой через открытую дверь запах сосны и дуба, влажное дыхание земли и аромат диких орхидей. Было тепло и уютно. Шепот бриза и еле слышное жужжание невидимых насекомых только подчеркивали покой и тишину. Незаметно для себя самого Аитуати расслабился. Он ничего не сказал Хотеа, когда та ущипнула его. Этот визит был её идеей, такие глупости всегда приходили ей в голову, если просьбы и уговоры на него не действовали. Вот и пусть сама разговаривает со стариком, раз ей нужна его помощь.