Мабель протянула руку поверх стойки, ладонью вверх. Мартин протянул свою, думая, что дочь хочет обменяться рукопожатиями, но она просто пододвинула поднос поближе к себе.
— Скажу, скажу, — ответила она, прежде чем уйти.
Мартин вышел из бара. Позже Гоббо рассказывал, что его дочь еще долго смотрела на дверь после ухода отца.
После закрытия Роби попросил Мабель задержаться.
— Может быть, лучше бы мне с тобой и не заговаривать вовсе, — сказал он.
— Что значит «может быть»?
— После этого люди исчезают.
— То есть?
— Все эти совпадения... Дабл, которого нашли с перерезанным горлом, а теперь Снейк растворился в воздухе... Насколько я знаю, он приходил к тебе в пансион?
— И что с того?
— А с того, что это странно.
— Сегодня со мной разговаривало много людей; может быть, вам стоит проверить, живы ли они еще, — сказала Мабель.
— Что твой отец хотел?
— Я не знаю, не слушала, не хотела подвергать опасности, как всех остальных.
— Хватит держать меня за дурака!
— Моему отцу на меня наплевать.
— Не похоже. Он как раз выглядел скорее взволнованным, в отличие от обычного.
— К чему вы клоните?
— Мне просто интересно, что заставило его передумать.
— Как это вас касается?
— Полегче на поворотах, девочка! Все, что происходит в моем баре, меня касается.
— Вы же не думаете, что он способен на убийство?
— Я не знаком с твоим отцом.
— Вы же сами знаете, Дабл по сравнению с ним просто великан!
— Когда ты пьян, ты гораздо меньше.
— Все ненавидели Дабла.
Роби оглядел пустой зал.
— Может быть, и так, но я не могу представить, чтобы кто-то решился пойти на такой риск.
— Я не понимаю, почему это так вас беспокоит.
— Связаться с Даблом и Снейком — значит, связаться с Джойсом, а это не очень хорошо для бизнеса.
— Я не заметила, чтобы сегодня здесь было меньше людей.
— Неизвестно, как все обернется, а я не люблю, когда в жизни что-то меняется.
— Это все, что вы хотели мне сказать?
Роби на мгновение замолчал, пристально глядя на Мабель.
— Это все, да... пока.
В последующие дни весь город стал перешептываться. То, о чем его жители думали, сидя у себя дома, вышло на поверхность, сначала в сердце леса, в альковах, в подвалах, где люди встречались тайно. Гигант, считавшийся непобедимым, был сражен мстителем, инкогнито, удивительным существом, явно сверхчеловеком, который противостоял самому Джойсу. Вид трупа, плавающего в реке, разрушил все принятые ранее формы рабства. Приходило постепенное осознание того, что прежде дремало где-то в подкорке, что-то начало клокотать внутри, это что-то было всегда, это что-то также существовало в их родителях, в их предках. Люди робко поднимались с колен, утешая друг друга, обретая новое чувство собственного достоинства, как птенцы, что пробуют летать.
Сообщество росло, самоорганизовывалось. Взаимные обиды превратились в общий сдержанный гнев, это будоражило людей, они были готовы бороться за свои права. В конце концов пришло осознание того, что восстание — это единственный способ вновь не родиться мертвецом. Никто не вспомнил уроки истории, которые учат, что бесполезно сжигать идола, чтобы поставить на его место копию, что все идолы ненавистны, что жертвы легко превращаются в палачей, не испытывая ни малейших угрызений совести. Люди не хотели оглядываться назад. Их заботил только настоящий момент, которой, быть может, обернется победой. Произносились громкие слова: «борьба» и «сопротивление», слова, которые все еще были у людей на устах с прошлой войны. Чем больше они говорили, тем увереннее становились, но все равно оставались скрытными, терзались сомнениями, а страх витал вокруг, как пьянящий аромат. Рождались новые мысли, а потом их стали записывать, облекать в форму, чтобы воплотить в манифест. Появились требования, а также средства для их удовлетворения. Были заложены основы профсоюза. Сообщество протестующих неуклонно росло. Они постоянно тайно собирались и чувствовали себя все сильнее и сильнее. Страх исчезал по мере того, как люди произносили важные речи. Они почти забыли о Линче и его авторитете. Главное было не ошибиться в противнике. Люди думали, что игру можно выиграть, если они будут едины и достаточно многочисленны. Вскоре их стало больше, и когда наконец встал вопрос о том, кто найдет в себе силы и мужество, необходимые для того, чтобы поднять восстание, стало ясно, что нужен лидер, харизматичный вождь, который поведет за собой все стадо.
Они искали в своих рядах такого человека, но не находили. Люди размышляли. Произнесли одно имя, потом повторили и на нем и остановились.