Смущенный фактом всеобщего желания попасть в Москву, Мовсар снова замолчал. Разговор как-то не клеился.
— А зачем тебе в Москву? — спросил Петр после паузы и затянулся.
— Дела, — сухо ответил Мовсар.
— Дела, дела… а о вечном подумать некогда, — сокрушенно покачал головой Петр. Кажется, на него нашло философское настроение.
— Ну, так как мне завтра отсюда выбраться? — спросил Мовсар, утомленный этим диалогом слепого с глухим.
— Можно на Кольке, — выдохнув струю дыма и задавив бычок в щербатом блюдце, сказал Петр. — Он по четвергам в Березовку на мотоцикле своем мотается.
— Березовка — это что?
— Деревня соседняя.
— А оттуда?
— А оттуда можно в Лепнево. На автобусе. Это километров восемь будет.
— А оттуда?
— Оттуда в Полежаевку. Это еще километров пять.
— А оттуда? — процедил сквозь зубы Мовсар, чувствуя, что попал в заколдованный круг.
— А там уже электрички ходят.
— Ну, слава богу. Значит, надо с Колькой договориться?
— Надо, — кивнул Петр. — Иначе как он тебя повезет, без договору-то?
— А он сразу до Полежаевки не может подбросить?
— Это вряд ли. Он мотоцикл вчера с братом в речке утопил.
— Как? — опешил Мовсар. — Так, а что ж ты мне говорил, что на Кольке завтра можно?!
— Не, — удивился Петр. — Я такого не говорил. Я сказал, что в принципе можно. А после я сказал, что он по четвергам в Березовку мотается. Это да, это я сказал. Отпираться не буду.
— Так завтра же четверг!
— Так а мотоцикл-то в речке плавает! — разозлился непонятливости собеседника Петр. — Как ты на нем поедешь? Головой своей, бля, подумай, философ, епти.
И добавил более дружелюбным тоном:
— А вот как они мотоцикл выловят, починят, так, пожалуй, можно и поехать. Может, в следующий четверг даже.
— М-м, — застонал Мовсар, мотая головой, как от зубной боли.
— Вот тебе и «м», — беззлобно сказал Петр, подводя итог беседы.
— Ну а кроме Кольки, никто никуда не едет?
— Да нет, — пожал плечами Петр, но тут же спохватился:
— Хотя погодь… По пятницам продукты подвозят. Так ты можешь на грузовике и поехать. Точно.
— Пятница — это поздно, — покачал головой Мовсар. — А пешком до этой Березуевки далеко?
— Березовки? Если дорогу наискось знать, то, пожалуй, что быстро. Часа за два дойдешь.
— А если не знать?
— А если не знать, то недолго и заблудиться.
— Ну, а если не по прямой?
— Фюи! — присвистнул Петр. — Так часов шесть выйдет. Это ж какой крюк!
— А проводить меня напрямик никто не может? Я заплачу.
— Не, — покачал головой Петр. — Мы туда и не ходим. Березовские мужики — строгие. Могут и накостылять.
— За что?
— Да просто так. Они ж ебанутые через одного. Хуже балабинских.
— А как же Колька туда ездит? — удивился Мовсар.
— Так у него там брат живет. Кольку не трогают.
— Ну хотя бы довести меня может кто-нибудь? А там уж я дойду сам.
— Ладно, — сказал Петр и неожиданно зевнул, обнажив желтые прокуренные зубы. — Поздно уже. Утро вечера мудренее.
«Сомневаюсь», — подумал Мовсар, проклиная свою невезучесть.
— Может, я и отведу, — сжалился Петр, вставая из-за стола. — А теперь давай-ка на боковую. Я тебе на полу постелю.
Петр достал откуда-то худосочный матрас и положил его у печки.
— Держи.
— Спасибо, — кивнул Мовсар.
— Если курить надумаешь, иди на крыльцо, а то Варька, жена, ругаться будет.
— Да я не курю.
— Я и говорю, если надумаешь, — раздраженно пояснил Петр.
Он щелкнул выключателем и забрался в постель к жене. Та начала что-то бурчать, но вскоре затихла.
Ворочаясь на тонком матрасе, через который он чувствовал каждый гвоздь в полу, Мовсар думал о том, как он с утра отправится в долгое путешествие до Москвы и как будет пытаться успеть на встречу с Зелимханом. Потом почему-то вспомнил дядю Ахмета. Потом уснул. Ночью ему приснилось оставленное в далеком селе стадо овец. Они блеяли, как будто хотели что-то сказать.
Утром Мовсар проснулся от шума голосов. Хмурый осенний свет пробивался через окно. Мовсар приподнялся на локте, протер рукой глаза и, щурясь, окинул взглядом комнату. У печки возились дети Петра, Санька и Борька, семи-восьми лет. Один держал худого кота, зажав его между ног, второй дергал несчастное животное за усы. Кот мяукал и вяло отбивался. Наконец, потеряв терпение, он ударил лапой по руке одного из мучителей. Тот задумчиво посмотрел на царапину, послюнявил, поводил по ней пальчиком, а после ударил кота кулаком по голове. Тому, который держал кота, это понравилось, и он тоже ударил кота кулаком по голове. Потом они стали бить кота по очереди, как медведи в русской колотушке. Кот покорно прижимал уши и шипел. За столом сидели Петр и еще пара каких-то мужиков. Они о чем-то тихо говорили и пили водку. В том числе и Петр, который еще вчера был «в завязке». Но Мовсара уже ничего не удивляло.