Беатрис:
— Нет смысла скрывать, что наша судьба в значительной степени зависит от того, кто станет следующим папой. Давайте дождемся этого момента, чтобы решить, как действовать в новых обстоятельствах.
Бернардо уже наполняет стаканы. Жуан поднимает свой бокал первым, на его лицо вновь вернулась обычная улыбка.
— Тогда — за будущего папу!
Мы все разражаемся громким смехом.
Дневник Q
Венеция, 14 ноября 1548 года
Информация, полученная из мест, часто посещаемых или управляемых немцами:
— книжный магазин «Серебряная лилия», специализирующийся на лютеранских и сакраменталистских книгах, владелец Герман Рейдель;
— Фридрих фон Меллерен, граф, глава небольшого кружка образованных немцев в Венеции, имеет собственное палаццо напротив Фондако;
— таверна «Черный Лес», управляемая немкой, вышедшей замуж за венецианского купца. Это постоянное местовстреч ремесленников: резчиков по дереву, ювелиров, сапожников;
— таверна «Карателло», собственность Людвига Шалидекера, прозванного Немцем, и одной гречанки. Излюбленный бордель немцев высших классов с толстенным кошельком;
— таверна «Шелк», место встреч купцов, управляемая Гансом Гаствиртом. Азартные игры и обмен денег по выгодному курсу;
— мастерская и магазин Якопо Маньеро, стеклодува, каждый четверг после вечерни становящаяся местом собраний кальвинистов: итальянцев, гельветов[87] и немцев.
Венеция, 15 ноября 1548 года
День, проведенный в «Черном Лесе» и в книжной лавке Германа Рейделя.
Ничего.
Одно имя я где-то уже слышал: Людвиг Шалидекер. Где? От немецких проповедников? Что-то, связанное с Виттенбергом.
Людвиг Шалидекер, владелец «Карателло».
Завтра проверить.
ГЛАВА 30
Венеция, 16 ноября 1548 года
Она прижимается ко мне, чтобы не потерять равновесия, когда всходит на борт лодки, которая отвезет нас на каракку[88] братьев Микеш, остановившуюся с другой стороны острова. Второй рукой она придерживает тяжелую накидку — ей помогает служанка, внимательно следящая, чтобы не намок подол. Она умудряется сохранить бесконечное достоинство в ситуации, когда любая другая знатная женщина показалась бы попросту неуклюжей и стесненной теми причиндалами, которыми они себя украшают. Невозможно разубедить меня в том, что Беатрис — необыкновенное, неземное создание.
Я помогаю ей устроиться на сиденье — свернутый плащ лежит у нее на руке.
Горбун Себастьяно ловко управляется с веслом на корме.
Жуан и Бернардо обнимают нас.
— Тетя, не бойся, мы оставляем тебя в надежных руках. Напиши мне, как только приедешь в Феррару, и передай от меня привет герцогу Эрколе и принцессе Ренате.
— А ты будь осторожен, Жуан, эти улицы могут оказаться опаснее казематов замков. И не спускай глаз со своего брата Бернардо, если с ним что-то случится, отвечать придется тебе.
— Не бойся. Мы все вскоре встретимся.
Жуан демонстрирует свою шикарную улыбку:
— Друг мой, удачи тебе. Береги свою шкуру и не веди себя чересчур легкомысленно. Это опасные люди…
— И я могу стать таким при случае.
Себастьяно уже оттолкнул барку от мола, два брата прощаются с нами, их руки воздеты к небесам.
Новость пришла на рассвете. Францисканец ничего не нашел в «Карателло»; венецианская инквизиция планирует арестовать Беатрис. Сегодня они возбуждают расследование по ряду доносов, обвиняющих ее как скрытую иудейку, принявшую христианство лишь из лицемерия.
Угроза: слабая попытка оказать давление на неудобную для всех семью, возможно, даже шантажировать ее, чтобы отсрочить выплату долгов. Патриции Светлейшей попросту потерпели фиаско. Кто не брал взаймы у Мендесов, когда их звали сюда? Кто разевает пасть на неимоверное богатство их семьи?
Жуан немедленно готовит каракку — нельзя терять времени.
Так мы и уезжаем, не имея даже времени, чтобы подумать.
Феррара. Отсюда Тициан отправится в путешествие. На этот раз в длительное путешествие, используя города династии д'Эсте как надежные убежища, куда я буду возвращаться, чтобы узнавать новости из Венеции. Я хочу пойти на юг, к Болонье, пересечь Апеннины, добраться до Флоренции. Когда я прощался с Перной, он заявил мне, что я не могу умереть, не увидев Флоренции. Бедный коротышка Перна отправится на хорватское побережье. У меня нет сомнений, что и там его ждет потрясающий успех: книготорговец Перна может плакать и впадать в отчаяние, но в конце концов его громадная лысая голова снова и снова поднимается, готовая нести бесконечный вздор.
Итак, вот мы и добрались сюда. На последней ступени, на последнем участке нашего пути и перед новой авантюрой. Я сумасшедший, старая птица, присевшая на своем насесте со своей старой бородой и со своими старческими болезнями, не оставляющими меня в покое. Я сумасшедший, и мне по-прежнему хочется смеяться. Я все еще не могу поверить, что вновь отправлюсь в путь, чтобы вернуться и вызвать бурю. Ловлю себя на мысли, что вспоминаю, с чего это все началось. Ловлю себя на мысли, что вся жизнь была растрачена на войны, на бегство, на искры, которые поджигали равнины, и волны, которые затапливали их. Я должен был оставить свои больные старые кости в какой-нибудь дыре и безмятежно скользить по течению, иногда нежно и не слишком болезненно баюкая в памяти лица женщин и друзей. А вместо этого я здесь, чтобы заставить собак преследовать меня и рассчитаться за всех них. Навязчивая идея старого еретика, который до сих пор не может успокоиться.
Последний вызов, последняя битва. Я мог бы умереть во Франкенхаузене, на площадях Мюнхена, в Голландии, в Антверпене, в тюрьме инквизиции. Но я здесь. И я намерен закончить игру, разгадать тайну — это последнее, что мне осталось сделать.
Дневник Q
Венеция, 16 ноября 1548 года
Посещение «Карателло». Людвига Шалидекера, или «дона Людовико», владельца, там нет. Он ушел неизвестно куда. Я прекратил задавать повсюду случайные и бесполезные вопросы — не хочу возбуждать излишних подозрений.
Более четкие воспоминания: Элоизиус де Шалидекер, Виттенберг, более двадцати лет назад, человек, пришедший, чтобы бросить вызов Лютеру и Меланхтону. Он тогда заставил весь университет говорить о себе из-за своих абсурдных представлений о грехе и об избранности.
Возможно, он прибыл из Нижних Земель или из Фландрии, больше я ничего не помню.
Собрать как можно больше информации. Написать инквизиции Амстердама и Антверпена. Здесь пригодятся рекомендательные письма Караффы. А это означает — придется сообщить ему о своих подозрениях.
На все это могут уйти месяцы.
Продолжать расследование здесь, в Венеции. Не спускать глаз с «Карателло» в ожидании того, что владелец вернется.
Написать инквизиторам Милана, Феррары и Болоньи, чтобы получить новую информацию о Тициане-анабаптисте.
Письмо, отправленное в Рим из Венеции, адресованное Джампьетро Караффе, датированное 17 ноября 1548 года.
Мой господин.
Только сегодня я получил Ваше срочнейшее сообщение. Это мое послание будет доставлено Вам самое большее за два дня до моего приезда в Рим. Постараюсь как можно скорее прибыть в Ваше распоряжение, чтобы выполнить любую миссию, которую Ваша Милость изволит поручить мне.
Моей обязанностью, как и моим желанием, является сообщить Вам, что резкое ухудшение здоровья папы Фарнезе — не могу с огромным неудовольствием не признать этого — увело меня с многообещающего следа, который я взял, охотясь на распространителей «Благодеяния Христа». Имею смелость предполагать, что в планах Вашей Милости касательно устранения Реджинальда Пола именно этому трактату отведено довольно важное место. Таким образом, надеюсь, осадок от последних событий не затронет результаты расследования, которое я веду уже много месяцев, но пока далекого от завершения, поэтому рассказ о нем еще не будет представлять никакого интереса.