Как раз к четвёртым склянкам нас сменили. Оставили уже «свои» ватаги на «лёгких» такелажных работах, я и Плюш направились к юту на внеклассные занятия в виде награды. Руда с близнецами уже поджидали участников. Ребята стали подходить по одному, по двое. Вот и мой явился, скромно ждёт, что будет дальше.
«Сталкеры» от «счастливчиков» легко отличались даже издали ровной походкой и отсутствием синяков на мордашках, кроме Захаркиной, конечно, – у него ещё с того раза не зажили. Для пацанов пропуск на вечеринку – монета, зажатая в пальцах – у инструкторов снова совпали мысли. Наконец, Руда счёл кворум достаточным.
– Начинайте, братцы. – Дал отмашку Командор.
– Это вы начинайте. Заки, «Ви вел рок'ю», плиз, сэр, – стесняется без сопровождения Маламут.
– Да я же слов не помню!
– И не надо, потом свои придумаем. Поори пока «ля-ля», – издевается Хаски.
Что ж, дело есть дело, хорошо хоть не моё. Захар радостно заорал на всё судно звонким голосом. Парни подхватили, близнецы зажгли.
Блин, здорово! Решаю, что и без нас шумно, прошу Захарку помолчать и присоединяюсь к плясунам. Секундой позже Плюшевый влез. Пацанята с горящими глазами пытаются повторять движения.
Хорошая песня, душевная. Будь у неё слова посложнее, давно бы кончилась, а так – гусли самогуды, и пипец нам в полный рост. Мы же не можем выйти из круга, не потеряв лица, пока песня не кончится. Спасибо Командору, прекратил вакханалию. Здорово оторвались, чуть не забыли про ужин.
На вечерней кормёжке все мальчишки щеголяли фингалами и распухшими носиками. Никому не было обидно, огреблись одинаково. Немногие демонстративно прикладывали к синякам монеты. Как мы стандартны и предсказуемы!
Как только отбили склянки, отведённые на вечернюю кормёжку, парни Занозы и Ножика двинули к опостылевшим канатам на такелажные работы. Отчётливо помню – Джонни на меня оглянулся! Он ничего не хотел спросить, ни в чём не упрекал – мальчишка улыбнулся, прощая и понимая… меня! Здорового, резкого мужика!
И тут Руда, как назло, раскомандовался. – Закери, на мостик, Сбитый, на полуют, занятия по графику.
– А мы уже, – с ленцой бросил Плюш через плечо, неспешным шагом направляясь следом за Ником.
– Ага, отзанимались мы, – я всё-таки счёл необходимым обернуться к Командору и дружески ему улыбнуться, – ещё до ужина.
Сочтя объяснения исчерпывающими, пошёл себе за Ванькой, иду и думаю, что вот сейчас и посмотрим, какой он силой нас наделил. Пусть сделает за мной хоть шаг, пусть сука попробует протянуть ко мне руку!
Глупости конечно – всякая чушь от нервов лезет в голову – Руда промолчал, остался на месте. И очень хорошо, мне бы очень не хотелось испытывать свои новые «сверхспособности» на Длинном Джеке. Он всё-таки свой, родненький, даже для Захара.
Наши непростые отношения в пиратской стае только формировались, и строились они на общем чувстве свой-чужой. Я явственно ощущал отношение Захара, его детский ужас, что гнал мальчишек на палубу по головам таких же перепуганных детей.
Его непроходящий кошмар, в котором трюм заливает вода, и выхода нет, люки никто не откроет. Своими мальчишкам могли быть лишь такие же пацаны, с тем же страхом в глазах, кому ничего не нужно объяснять.
Впрочем, другим они тоже ничего объяснять не собирались, других они могли уважать, слушаться, но прочие навсегда оставались им чужими. Мне Захар тоже душу не открывал, сам залез в неё без спросу, как и все вселенцы, потому только мы, призраки, смогли стать этим парням по-настоящему своими.
Именно поэтому я и Плюш не могли оторваться от пацанов, стать кому-то своим – это вам не фунт изюму, дорогого стоит. А без пафосу, я боялся за ребят, просто знал, что за ад, полный бесов, клокочет за их флегматичными лицами.
В море «следующая вахта» штука довольно условная. На судне всегда есть работа – вязать, развязывать, плести. Мы, двумя ватагами с казачатами и близняшками, будто и не было никакого мятежа, вместе с «засранцами» боцманской команды орудовали нехитрыми приспособлениями, скромненько сопя от усердия.
Сэру Грегори, видимо, тоже померещилось, что он всё ещё на обычном каторжнике. Да и я отчасти виноват, сколько он мне выдал подзатыльников – даже не указал ему на непристойность его поведения, а ведь старый пакостник бил не меня – моего Захара!
Как бы реагировал сам Захар? Наверное, как Ник – только мирно сопели послушные, старательные мальчики, и вдруг мгновенья будто растянулись. Медленное движение шкиперской руки, Ник томительно плавно оборачивается, его рука скользит за спину, под рубаху… Плюшевый стартует с места, я с колен перехожу в полу-присед…