И ещё что-то в душе вырывалось и гнало мальчишку к трюмному люку, как только открывалась тяжёлая крышка, и сверху проникал свет. Перед первым падением он даже успел увидеть полотнище паруса и обрывок неба. Вот это его и подвело. Он уже был на верёвке, но замер всего на мгновенье, посмотрел вверх, а надо было просто лезть – тогда бы не пропустил тот удар под рёбра!
Захар не стал повторять ошибку, ринулся напролом, сразу набрав разгон, как пушечное ядро… как баран – зажмуриваться всё-таки не следовало. Ему было неважно, кто-то споткнулся об него или специально пнул в живот. И незачем стало спешить к клюзам наверху – это специальные отверстия в фальшборте для слива воды и всего, что ею смывается. Заки почувствовал облегчение – кусочек неба он увидел, вечерняя оправка состоялась, уж как получилось – дальше от него почти ничего не зависело.
Робко стоявшие в сторонке от свалки ребята вдруг осмелели, даже озверели. Вот он – «Икар», возомнивший себя равным богам и сброшенный с Олимпа! Обосрался, точнее обдристался в неположенном месте!!! Гордыня – грех, и должна быть наказана, по возможности уничтожена, лучше ногами. Захар привычно сгруппировался, прижав подбородок, обхватив руками грудь, поджал к животу колени – в полумраке пинали просто силуэт.
Пинали сильно, но суетливо, мешая друг другу, в тесноте скорее топтали… и ударившись голой ступнёй об кость, чаще об голову, старались отскочить, не упасть самому – ху из ху разбираться-то никто не станет и подняться не поможет, даже просто не даст возможности подняться. Умри ты сегодня… умри, падла, сдохни!!!
Если бы мелкий пацан обдристался, стоя в ожидании своей очереди к параше, ему б достались лишь снисходительно унизительные насмешки, презрение и положение «засранца». Его бы поняли, ведь это так долго – ждать, пока первыми поднимутся «авторитетные» пацаны и «любимчики». Потом за оставшиеся четверть склянки прорвутся «крепкие» парни.
Неспособные за себя постоять, запуганные, забитые мальчишки бегом, но в смертельном страхе, чтоб не расплескать, потащат к верёвке кожаные вёдра. Их аккуратно начнут поднимать наверх те, кто завоевал право находиться на палубе. И пока все вёдра не опустеют, ни одно не сбросят обратно. Вот когда их сбросят, самые продуманные из «нормальных» пацанов расставят параши по местам в строгом порядке. А как поставит такой трюмный заводила своё ведёрко, так немедленно им и воспользуется – время дорого. И не в том дело, что пацанята ждут очереди, жмутся, вот-вот обделаются. Почти сразу за пустыми вёдрами спускают те же, только полные, с водой, и высыпают сухарики.
Захару сильно досталось, но хуже боли мучило брошенное Маленьким Бобби слово «дристун», как клеймо жгло осознание – это кличка. Обиды не было, ведь жаловаться-то некому, но несправедливость же! Ведь он, в отличие от «засранцев», хотя бы пытался! Впрочем, обнаружилось, что его положение не так уж безнадёжно – так и лежал под люком, когда от его избитой тушки отвлеклись на более насущные вопросы. Он перевернулся на спину и с полуулыбкой любовался полотном паруса… и по-настоящему улыбнулся разбитыми губами, когда с небес спустилось первое ведро с водой.
Его, ведро, конечно, уже ждали, но ждать его, Захара, прыжка никому в головы не пришло. А ему просто показалось, что терять, в принципе, уже нечего и в дополнение к вечерней программе было бы неплохо напиться напоследок. Боб ещё не отвязал ведро от верёвки, только поставил на доски, как Зак в рывке, схватив тару за края, окунул в воду голову и принялся жадно глотать, будто решил утопиться.
Боб машинально отвязал верёвку, и оторопело уставился на … он не знал, как это назвать. Дристун, зараза, в наглую захлёбывался общей водой! Наконец, Маленький догадался схватить наглёныша за волосы и вытащить голову наружу, двое пацанов кинулись помогать, отцеплять, разгибая по одному, пальчики.
– Так, Боб, он же теперь Дристун, значит, должен пить последним, как все засранцы, – напомнили Маленькому, когда он, не сдержавшись, зачерпнул воды свободной ладошкой. Заки, услышав такое, сам отпустил тару. Хватка рук на его теле ослабла, даже Боб, потрясённый таким поворотом, выпустил волосы. Зак встал, насколько мог неспешно развернулся и с вызовом взглянул Маленькому в лицо, – так кто тут Дристун и засранец?
По всему было видно, что парню и в самом деле на всех насрать, гм, почти с того света. Боб не смог им не восхититься, к тому же очень хотелось пить.