Не унылые бесконечные упражнения «Мама мыла раму», а мы дружно орём, отбивая ладоши. – Ой, мама, – уууу! Ох, мама, ёёёё! Мамочка, пей, и пойдём домой – пойдё-ё-ём домо-о-ой!!!
И близняшки нежно. – У-е-е-е!
Это вечерами теперь, когда у Свояты настроения нет в расчёску дудеть, или парням охота чего повеселее. Наш потусторонний Чингач Гук в такие моменты гордо удаляется. И что такого? Как в анекдоте – убивайте, только не материтесь.
Правда, однажды и я припух от Захаркиной начальственной сентенции. Цензурных слов, кроме предлогов и междометий, в сложносочинённой многословной конструкции было только «Джош». Парусный аврал, он старший, Джош упорол косяка, пиратские будни. Но в таком исполнении!
Вот честно, перед капитаном стало неловко – даже сэр Грегори поморщился. Значит, у Захарки в тот раз действительно что-то получилось, сэр Грегори не морщится и от кое-чего посерьёзней детского мата.
Вот и незачем морщиться, тем более детям материться, ведь это «вновь продолжается бой», вернее просто продолжается, без «вновь». Отныне утро каждого пиратского дня начинается с вызова. Совсем без смеха – с натурального вызова судьбы. На «Бродяге» запела труба!
Пацаны не сразу сообразили, что это за чарующие звуки несутся над океаном, но мы-то с Плюшем смекнули – Командорушка забавляется. Нам сразу стало ясно – это не просто вызов, это война без объявления. Ну и славненько, мы всегда готовы.
На построении я объяснил драгоценным штрафникам, что в дудку дудит Командор потому, что приличные мальчики, как собачки, без сигнала сами не просыпаются. А неприличным сигналы не нужны, потому для SC с сегодняшнего дня подъём на склянки раньше. Плюш добавил, что сегодняшние танцульки и компот со слойками отменяются за то, что проспали.
Теперь Командорушка может хоть упердеться в свою трубу, добрых чувств у наших пацанов не вызовет – только напомнит, что без этой гадской дудки они могли бы спать лишние полчаса. Весь позитив может проистекать лишь от любимых командиров, и интенсивность его истекания напрямую зависит от усердия и серьёзности.
Плюшевый приступил к нашей традиционной подготовке, полезли на мачты обустраивать, да настраивать качельки, а я повёл полсостава на вахту. К адмиральскому часу смотрим – с «Подарка» сигналят, просятся в гости. Развернули паруса в дрейф, а к нам сразу две полные шлюпки пацанов и лично сэр Джон! Легко в принципе предполагаемое явление – старый притащился взятки вымогать, а пацаны за пирожинками.
Ватажники демонстративно потратили аванс за вахту на обеде, чем вогнали оставленных без сладкого эсцесовцев в меланхолию, ещё больше усугубив их нелюбовь ко всем не штрафникам и лично к Командору.
Плюш повел дядю Ваню на камбуз охмурять гастрономией, а я устроил парням склянки личного времени, решил повторить вчерашний опыт с пленными. На вахту заступили ватажники, и мы весёлой штрафной компанией спустились на орудийную палубу. Сам лично открыл люк, сбросил верёвку.
Первым вылез Жулик. Ребята недоумевают – неужто снова бить мужика? Ну, конечно же, нет! Хлопнул его по плечу, улыбнулся, он неуверенно улыбнулся в ответ. – Бон жур.
Ждёт побоев, но, по моему разумению, он сполна оплатил место среди зрителей. Потянул его за рукав к переборке, говорю. – Ты стой здесь.
Оглянулся, когда ставил француза, казачьи дедушки пришли, бородёнки вперёд выставили, смотрят строго. Ага, внучата им про вчерашнее рассказали. Ладно, пусть смотрят, я ж ничего плохого не замышляю.
А под палубой, видать, народ от любопытства сгорает – что ж такое творится сверху. Через минутку вылез следующий, тот самый, мой первый. Меня узнал, трясётся весь, как лошадь. Стоп. Лошадь? А это мысль. Захарке тоже понравилась, пацан завозился, деловито полез к рычагам. Даже самому интересно, как у него получится.
– Толстый, ты меня помнишь? – спросил Захар моряка вместо «здрасте».
Тот вопрос понял, закивал.
– По яйцам хочешь? – озвучил Захар старый глупый анекдот.
Француз как тоже его знал, отрицательно замотал головой.
– Тогда ты лошадка, – перескочил Зак на другую тему, – стой смирно!
Смело подошёл и полез по нему, как по дереву. Видимо, тот оторопел от этакого поворота, Захар взгромоздился на закорки, потрепал курчавые волосы вокруг лысины и провозгласил. – Будешь сегодня меня возить, а я тебя покормлю и не дам никому обижать.