Тиберий Пятый, король Норты, сидел в центре и выглядел очень величественно в своем роскошном кресле. Его черная униформа была украшена красным шелком и серебряной тесьмой — смотрелось идеально. Он был не просто симпатичным мужчиной, он был красив: с глазами цвета плавленого золота и благородным профилем, который воспевали все поэты. Даже его поседевшая и аккуратно подстриженная борода выглядела царственно. Если верить Джессамине, Королевское испытание за его руку и сердце было настоящей бойней дев-воительниц, готовых убить, чтобы стать королевой. Ни одну не смущало, что король никогда их не полюбит. Для них главным было стать матерью его детей, поддерживать его в любых ситуациях и получить корону. Королева Анабель из дома Леролан так и поступила. Она сидела слева от короля, на ее губах играла улыбка, а взгляд был устремлен на сына. Воротник ее военной униформы был расстегнут, открывая вид на огненную бурю драгоценных камней — красных, оранжевых и желтых, как ее взрывная способность. Хоть ее корона и была небольшой, ее невозможно было не заметить — черные камни, сверкающие при каждом движении, собранные на обруче из розового золота.
Любовник короля носил похожий обруч, только без черных камней. Он явно не возражал, широко улыбаясь присутствующим и держа короля за руку. Принц Роберт из дома Ирал. В нем не было ни капли королевской крови, но пару десятилетий назад его наделили титулом по приказу монарха. Как и на королеве, на нем было море драгоценностей — синих и красных, под цвета его дома, которые лишь подчеркивались черной униформой, длинными угольными волосами и безупречной бронзовой кожей. Его музыкальный смех возвышался над множеством голосов, отдающихся эхом в банкетном зале. Кориана подумала, что у него доброе лицо — что необычно для человека, столь долго живущего при дворе. Это ее немного утешило, пока она не увидела его семью. У всех были напряженные и суровые лица, бегающие глазки и дикие ухмылки. Девушка попыталась вспомнить их имена, но знала лишь одно — его сестры, леди Ары, главы дома Ирал. Выглядела она вполне соответствующе. Словно почувствовав на себе взгляд, Ара перевела свои темные очи на Кориану, и та быстро отвернулась на принца.
Однажды он станет Тиберием Шестым, но пока был просто Тиберием. Подросток, ровесник Джулиана, с намеком на отцовскую бороду, неравномерно растущую на подбородке. Он налегал на вино, судя по серебряному румянцу на щеках и пустому бокалу, который быстро обновляли. Она помнила его с дядиных похорон — послушный сын, стойко глядящий на могилу. Сейчас он расслабленно улыбался и обменивался шуточками с матерью.
На мгновение его взгляд остановился на ней. Принц оглянулся через плечо королевы Анабель, чтобы посмотреть на девчонку из Якосов в старом платье. Он быстро кивнул в знак приветствия и вернулся к вину.
— Не могу поверить, что она это одобряет, — донесся голос из-за стола.
Кориана повернулась к Эларе Мерандус, тоже смотревшей на королевскую чету. Ее хитрые глазки прищурились от отвращения. Наряд девушки мерцал, как и у родителей — синий шелк, расшитый белыми камнями, хоть вместо платья на ней была блузка с рукавами-кимоно. У нее были длинные прямые волосы, падающие пепельной завесой на одно плечо и открывая вид на ухо с бриллиантовой сережкой. В остальном она была так же прекрасна: длинные темные ресницы, кожа более бледная и безупречная, чем фарфор, изящество придворной куколки. Смутившись, Кориана потянула за золотой ремень. Больше всего ей хотелось сбежать домой.
— Я к тебе обращаюсь, Якос.
— Прости, не поняла, — ответила Кориана, пытаясь не дрогнуть голосом. Элара славилась склочным характером. Несмотря на то, что она дочь правящего лорда, о девушке было мало что известно. — О чем ты говорила?
Элара изящно закатила голубые глаза.
— О королеве, естественно! Не понимаю, как она может сидеть за столом с подстилкой своего мужа, не говоря уж о его семье. Это унизительно!
Кориана снова посмотрела на принца Роберта. Его присутствие, похоже, успокаивало короля, а если королева и была против, то никак этого не показывала. Все трое о чем-то оживленно болтали, а вот принц и его бокал исчезли.
— Я бы ни за что не допустила подобного, — продолжала Элара, отталкивая свою тарелку, вылизанную до чистоты.
«По крайней мере, ей хватает смелости нормально есть».
— И за столом сидел бы мой дом, а не его. Это право королевы и никого другого.