- Просекко преднебесного бабуленциям готово? - волновался не за себя Алексей. Теперь бы он мог назвать себя и Алексием и самоположится на сан духовный, но до того ли было, пока мерцали опасистые иголья энергоосколков по всему берегу Фредерико Феллини. Нужно было начинать этот невероятно срочный парад-але, но великий Феллини, казалось бы, ну ни сколечки не спешил. Словно он словно примеривал и прилаживал у себя в энергобашке!
- Ну же, маэстро! Ну же!
- Не торопи, Алексей! отгенералил свое вот и дам иным ощутить перед кончиной хотя бы свое духовное генеральство. Это же сплошь матроны, основательницы целых итальянских родов! Их никто не вправе ни на чуть торопить, потому что сначала они примутся разговаривать, поскольку для них важно само questo romanzo, а затем они станут плясать пронзительные старинные танцы - бальные и ритмические - до одури! И только затем выйду я в расторжении преднебесья, ведя за руки одних к ним в земную юдоль, и забирая иных в наше театральное преднебесье!
- Но оно же столь безумно мало, что куда же они потянуться?!
- В вечность! Именно этого они и ждут, алексей, а иначе даже ты не самый мизерный иерарх Света, а просто так - потеряно бестолковый солнечный зайчик с огромными лопушинами всесто ушей. Усек?
...
...Вот и всё... Во время Феллини, генерал, нас с тобой просто выбросило впостсовковое безвременье со всяческими почти невозможными вывертами, за которыми не только полное отсутствие хоть как-нибудь осязаемого материального счастья, но даже нет и лучика горней Радости. какое уж тут Аллилуя? Так что не спеши, старина. Твоей вечности у тебя не убудет! Так что на чужую не шарься, так что просто лицедействуй, коль скоро сама жизнь тобой уже прожита, Хоть и отобрана у тебя по бесчестью! Хоть и было прежде страшно, н кому-то хватило таланта, акому-то - простой житейской вывертки перед выходом в Преднебесье.
А что оно - Преднебесье? Кто-то называет его Астропланом, кто-то Чистилищем. Кому-то здесь назначено провести миг, кому-то год, кому-то даже не одно и не два долгих тысячелетия. И если отвлечься хоть от каких-то деяний, то можно сбиться с такими же как и ты нехлюями в мокрые предштормовые тучки-наглючки и нарезать по лагуне бесконечным серым дождем!
И нарезали бы, уж повеь мне, но тут вмешался Будда и предложил маэстро Феллини так скоро не воспарять, а приествовать небеса под праздничные кавалькады на преднебесных карнавалах почти невесомого касания к радости! За такие карнавальные встречи все эти пляжные бабуки отдадут тебе жизнь! А тебе только и надо обменять из крупицы иссине-синего энергокристала на золотые иконки их близких и святых отобранных у них накануне.
- Ну как, Алексий, осознал? Отож.... Доверься Феллини, а вдруг и тебе придется коротать с ним свою первую вечность...
- Ладно, писатель, между первой и второй перекурчик небольшой, проехали. Ты вон там приглядись. Видишь на горизонте тучку? Это я проплываю в виде гуся лапчатого. Правда одноногого с виду. Вторую лапку я под себя скормно поджал, дескать, каюсь, не договорил, не допис с тобою, дружище писатель. Ты, если что не особо пиши об этой моей нынешней сентиментальности. Сам пойми, адаптационный период. И не такое бывает. Тут один из наших серым волком с заячьими ушами недавно по просценку преднебескому бегал. Так что я еще молодец....
Когда теряешь друзей, никогда не теряй память о них, пусть даже и в виде гуся лапчатого не хрустального...
Чайвород - нерасторжимый колдокруг Адриатики
© Ирина Диденко Орфей и Эвредика через годы
46.
Я очень долго даже на заграничных выездах нуждался в социалистических казарменных помочах, пока не понял, что это не помочи некой соцподдержки, а шоры. Более молодой иновременной супруге оказалось проще. Вместе с ней почти одними глазами мы видели Черногорию, мы видели Албанию. мы проехали с ней северное и южное побережье Турции по всему тамошему Беломорью - Средиземноморью, не однажды побывали в Египте и склоняли головы у седых египетских пирамид, прежде сплошь покрытых великолепно белым моноатомным золотов в виде мелкого дисперсного белого порошка, который лучезарил миры вокруг на многие сотни метров при приближении к этому сверхдревнему чуду.
Пирамиды древний царственных египетских вождей Хуфу, Хафа и Менхамура приучали нас к величию человеческого духа, тогда как неформальный творческий Киев предлагал нам после этого горькую опохмелку в виде почти сивушной водочной хреновухи на протертом хрене, житейской захлости и чесноке, нюхну только которую, ты понимал, что твой собственный мир навсегда уже опоздал к звездам, и от этого обычно горько поджимало под ложечкой.