Я ощутил слабость, тошноту и беспомощность. Ведь Майк — мой единственный друг. Затем уже третий раз за сегодняшний день меня стал обволакивать багровый туман. В комнате оставался один несломанный стол. Поблизости не оказалось ни одного человека, об которого можно было бы почесать руки, поэтому оставалось лишь что-нибудь сломать.
Но тут открылась дверь, и в нее просунул голову белый толстяк с сигарой во рту. Он уставился на меня и спросил:
— Что это был за шум? А вы кто такой? И где Ли Юн?
— Я бы сам хотел знать, где он, — прорычал я. — А ты кто такой?
— Меня зовут Уэллс, хотя это не ваше дело, — ответил он, входя в комнату. Его брюхо выпирало из клетчатого пиджака, вихляющая походка завела меня до предела.
— Какой бардак! — воскликнул он, стряхнув пепел с сигары таким развязным жестом, что я был готов его убить. Вот такие житейские мелочи порой провоцируют убийство.
— Куда, черт возьми, подевался Ли Юн? Публика начинает нервничать, — сказал толстяк.
— Публика? — переспросил я. Мне показалось, что я расслышал гул голосов в фасадной части здания.
— Ну да, — ответил он, — публика пришла посмотреть поединок гориллы Ли Юна с бойцовым бульдогом.
— Что-о? — выпалил я.
— Да, — сказал он. — Вы разве об этом не знали? Уже пора начинать. Я — партнер Ли Юна, финансирую это шоу. Я стоял у входа, продавал билеты и пять минут назад услышал непонятный шум. Но я был занят сбором входной платы и не мог отойти и выяснить, в чем дело. Так что же тут произошло, а? Где китайцы и животные? А?
Я горько рассмеялся:
— Теперь все ясно. Майк понадобился Ли Юну для этих гнусных поединков. Он приметил возможность разжиться полсотней баксов и заодно устроить представление. Он надул Трепача, и…
— Идите и разыщите Ли Юна, — перебил меня Уэллс, откусывая кончик сигары. — Публика уже с ума сходит, а это сплошь портовые головорезы. Поторопитесь, и я дам вам полдоллара….
И тут я обезумел. Все накопившееся во мне горе и ярость вырвались наружу как расплавленная лава из вулкана. Я издал дикий вопль и взялся за дело.
— Помогите! — завопил Уэллс. — Он спятил!
Уэллс схватился за рукоятку револьвера, но вытащить его не успел, потому что я наградил его таким ударом, что он полетел башкой прямо в стену и затылком приложился к ручке рубильника с такой силой, что та вылетела из контактов, и здание мгновенно погрузилось в темноту. Я на ощупь добрался до двери, распахнул ее и бросился по узкому коридору, пока головой не налетел на другую дверь. Я распахнул ее и вошел в зал.
Я ничего не видел, но чувствовал присутствие множества людей. Слышался гул голосов, выражавших недовольство на хинди, китайском и малайском языках, а также громкая английская и немецкая брань. Кто-то недовольно крикнул:
— Зачем погасили свет? Включите освещение! Как мы увидим бой без света?
Раздался еще чей-то возглас:
— Они запустили зверей в клетку! Я их слышу!
Тут все зрители стали громко ругаться и требовать, чтобы включили свет. Я продолжал на ощупь продвигаться вперед, пока не наткнулся на железные прутья. Тогда я сообразил, где нахожусь. Коридор, по которому я бежал, служил проходом или тоннелем, ведущим в большую клетку, где и проходили бои. Я просунул руку сквозь прутья, пошарил вокруг и нащупал ключ, торчавший из двери клетки. Я издал радостный крик, которому позавидовала бы даже горилла, повернул ключ, распахнул дверь и вырвался наружу. Эти скоты любят смотреть на драку, да? Ну что ж, постараюсь их не разочаровать. Когда двое мужчин по собственной воле дерутся за деньги — это одно. Но когда безобидных животных заставляют грызть друг друга для развлечения всяких мерзавцев — это совсем другое дело.
Я выскочил из клетки и вне себя от бешенства стал размахивать кулаками. Кто-то ойкнул и тут же рухнул, а еще кто-то завопил:
— Эй, кто меня ударил?
Тут уж все стали толкаться, пихаться, орать и лупить друг друга наугад, не соображая, что происходит. А я раздавал удары направо и налево, и после каждого удара кто-то валился на пол. Внезапно вдребезги разлетелось окно, и внутрь проник слабый луч света. Я подошел поближе к освещенному пространству, и тут раздался отчаянный вопль:
— Спасайся! Спасайся! Горилла вырвалась!
После этого начался какой-то кошмар. Все бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног, дико вопя и матерясь. В гуще этой свалки стоял я и угощал плюхами всех, кого мог достать.
— Вам хочется драки, да? — вопил я. — Ну, тогда получите на дорожку!
Толпа зрителей как стадо быков врезалась в дверь, разнесла ее в щепки и вихрем вылетела на улицу — во всяком случае те, кто еще был в состоянии летать. Многих в этой свалке искалечили, но, честно говоря, большинство пострадало от моих кулаков. Этим гадам, видите ли, захотелось посмотреть, как прольется кровь — чужая, а не их собственная, — и ради этого нужно было принести в жертву Майка, моего единственного друга на Востоке. Я готов был всех поубивать!
Толпа с дикими криками припустила вниз по улице, я выскочил следом, но споткнулся о невинного прохожего, сбитого удиравшими зрителями. Когда я поднялся на ноги, негодяи были уже далеко, хотя шум панического бегства еще не затих.
Огонь моей ярости поутих, оставив один пепел. Я чувствовал себя старым, больным и смертельно уставшим. Нагнувшись, чтобы помочь человеку подняться, я увидел, что это капитан английского судна, стоявшего под разгрузкой в порту.
— Скажите, — спросил он, делая глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание, — вы не Стив Костиган?
— Да, это я, — признался я без энтузиазма.
— Замечательно! — воскликнул он. — Вас-то я и искал! Мне сказали, что это ваша собака.
Я вздохнул:
— Ага. Белый бульдог. Откликался на кличку Майк. Где вы нашли его тело?
— Тело? — удивился англичанин. — Тело! Эта зверюга полчаса гоняла четверых китайцев с гориллой по всему порту, а потом загнала их на такелаж моего судна. Заберите его оттуда. Мне эти шутки ни к чему!
— Старина Майк! — обрадовался я, подпрыгнув от счастья. — По-прежнему самый боевой пес в южных морях! Показывай дорогу, друг. Мне не терпится сказать пару ласковых этим бедным жертвам. Против гориллы я ничего не имею, но за полсотни баксов, которые сперли у нас с Майком, китайцы ответят!
ГЕНЕРАЛ СТАЛЬНОЙ КУЛАК (перевод с англ. С. Соколина)
Когда я вышел на ринг боксерского клуба «Дворец удовольствий», настроение у меня было неважное. Пришлось срочно приехать в Гонконг из Тайнаня, даже Майка я оставил на «Морячке», которая должна была прийти в порт не раньше чем через две недели.
Но Сопи Джексон — тот парень, которого я разыскивал, — исчез бесследно. Его не видели уже несколько недель, и никто не знал, что с ним стряслось. Тем временем деньги у меня закончились, и я согласился на поединок со здоровенным боксером-китайцем по прозвищу Желтый Тайфун.
Он был любимцем спортивной публики, и «Дворец» в тот вечер был до отказа забит зрителями — белыми и китайцами, — причем некоторые принадлежали к высшим слоям общества. Пока я ждал в своем углу удара гонга, мое внимание привлек один китаец. Европейская одежда сидела на нем безукоризненно, и казалось, что он проявляет живейший интерес к происходящему. Но, в общем-то, публика меня не интересовала, я хотел лишь одного — закончить бой как можно скорее.
Желтый Тайфун весил триста фунтов и был на голову выше меня, но большая часть его веса размещалась вокруг пояса, а руки и плечи не выдавали в нем обладателя мощного удара. И потом, неважно каких размеров китаец — просто он не боец.
В тот вечер у меня не было настроения демонстрировать эффектный бокс. Я попросту подошел к противнику вплотную, дал ему поработать руками, пока не заметил брешь в защите, и затем ударил правой. Он грохнулся с такой силой, что помост закачался. На этом поединок закончился.