Он грубо оттолкнул меня и стремительно взбежал на крыльцо.
- Мерри?! Мерри?! - Танкред стоял посреди высокого холла Вакернхайма, а его крики гулким эхом разносились по дому. - Меридит?! Где ты, девочка моя?!
- Крэд! - я не мог этого вынести. Не мог слышать, как отец моей милой Эм в отчаянии выкрикивает ее имя, как бездушное эхо вторит и вторит ему, дразня и убивая надежду. - Не надо, прошу тебя! Прекрати! Не надо...
- Мерри? - уже тише проговорил он. - Меридит, дочка? - он сокрушенно опустил голову и упал на колени, продолжая повторять «Мерри» и «Меридит».
Мне было больно, очень больно в который уже раз. Я подошел к Танкреду и опустился на пол рядом с ним. Взрослый, статный мужчина сидел на полу и ронял соленые слезы на холодный мрамор, сотрясаясь всем телом. Сначала он тихо скулил, шепча имя погибшей дочери, а затем оглушительно зарыдал на весь дом. Крэд начал колотить руками по твердому камню, оставляя четкие отпечатки разбитых в кровь кулаков.
Когда он закончил выплескивать горе, пол перед ним был густо измазан красным. Танкред посмотрел на меня, и его взгляд был ужасен - в нем смешались ярость, отчужденная злоба и безмерное несчастье.
«Сейчас он убьет меня. Я не смог защитить его любимую дочь, и сейчас он меня убьет. Мне все равно, я даже не буду сопротивляться».
- Кто это сделал? - сдавленно процедил он сквозь зубы.
- Банда пьяных выродков.
- Ты отомстил?
- Да. Всем до единого.
- Помогло? - его голос задрожал, и Танкред вновь заплакал.
- Нет. Гора оставленных мной трупов не может... - слезы стыдливо щипали глаза, но меня это не заботило. - Не может вернуть мне Эм.
Мы долго молчали, сидя на окровавленном полу. Тишину нарушил мой голос:
- Я так люблю ее, Крэд. Прошло уже полтора месяца, а боль никак не утихает...
- Я знаю, мой мальчик, - он подполз ко мне и заключил в крепкие объятья, размазывая кровь с кулаков по моей одежде. - Я знаю. Я люблю ее больше всего на свете. Но у тебя, по крайней мере, есть месть. У меня же нет и этого. Где ее... - он осекся, не в силах закончить вопрос.
- Она не хотела лежать в земле. Эм просила сжечь ее тело и распустить пепел по ветру... - «Даровав вечную свободу». - Я сжег башню вместе с ней и моей семьей.
Он обреченно всхлипнул и сказал:
- Боже милостивый, ты потерял всех.
- Я не знаю, что мне делать дальше, Крэд. Как мне жить без нее? Моя жизнь ничего не стоит... Она мне теперь и не нужна.
- Выбрось эти мысли, сынок! - он резко встряхнул меня за плечи. - Ими ты оскверняешь ее имя. Храни память о моей... - Танкред замолчал, пытаясь сдержать очередной поток горя. - Храни!
Мы просидели на холодном полу обширного холла не один час. Время от времени Крэд порывисто вздыхал, качал головой и поддавался рыданиям. Но в основном тишину нарушали лишь приглушенные звуки с улицы, да редкий топот пробегавших где-то слуг.
Через какое-то время Танкред резко поднялся на ноги.
- Я ухожу, Риман. Я не останусь в этом доме, не хочу и не могу. Поеду обратно, к Нане.
Едва я поднялся на ноги, как меня тут же сковали импульсивные объятья Крэда.
- Крепись, мальчик мой. И храни память о моей Меридит, - он сухо поцеловал меня в щеку, развернулся и вышел из дома.
Я проследовал за ним, остановился на вершине крыльца и наблюдал, как отец моей милой Эм садится на своего верного скакуна, жестко пришпоривает его каблуками и покидает внутренний двор Вакернхайма.
Тогда, двадцать шестого июня 1511 года я видел его в последний раз. Танкред ван Хоффе из Базеля покинул мою жизнь навсегда.
Часть 3. Глава 1. Черная корона
05.02.2011-11.03.2011.
Такова история моей юности. Радостное и яркое начало сменилось горем и настоящей кровавой рекой, в устье которой мирно расположилось море отрешенности и запустения.
Следующие несколько лет моей жизни, после середины 1511 года, я даже толком не запомнил - один день сменялся другим, неделя следовала за неделей, месяц за месяцем. Смену погодных сезонов я замечал лишь с изменением внутренней температуры помещений замка да во время частых переходов в Башню Искусств, которую вскоре восстановили: духота явно указывала на наступление лета, а некомфортные холодные ветра - на приближение зимы.
Несколько лет назад, году в 2006-ом, мне довелось услышать одну интересную мысль - любые человеческие эмоции, даже самые сильные, имеют свойство угасать в отсутствие внешнего источника, вызывающего эти эмоции. Идея, несомненно, хороша и красива, выделяет стойкость и особенности разума, пропитана гордостью и волей к жизни... Но далека от истины, как небо от земли. Терзающая боль утраты милой Эм разрывала мою душу на протяжении долгих веков, резала сердце вновь и вновь, не давая этой тяжелой ране затянуться. Камнем лежала на моей судьбе. Меридит была моим счастьем и стала моей болью, черным проклятьем жизни, краеугольным камнем всего мировосприятия, который непоправимо треснул и грозил рассыпаться в прах от любого упоминания о ней. Но, как бы странно это не выглядело, именно она одновременно и являлась единственным утешением и лекарством моего неизлечимого недуга.