- Я люблю тебя, Эр. Я твоя, полностью и без остатка, - это была Эм. Лес в точности воспроизвел ее голос.
- Нет! - я вскричал, на какое-то мгновение утратив контроль над собой. - Не смей изображать ее!
- Да пошел ты, Эр, - злобный, издевающийся смешок прокатился в глубине Темени.
- Матерь Божья, Риман! - Рэс дрожал всем телом и неистово тряс меня за руку. - Что мы здесь делаем?! Ты можешь сказать мне хотя бы это?! За каким проклятьем мы пришли сюда?!
- Я должен найти ее...
- Кого?! - надрывался он. - Кого ты хочешь здесь найти? Свою любимую Эм? Не будь глупцом...
- Нет. Моя Эм мертва, я знаю это, - в наполненных слезами глазах Рэса застыл немой вопрос. - Я не выжил из ума, поверь мне. Но я должен найти...
- ДА ЧТОБ ТЫ ПРОВАЛИЛСЯ! КОГО?! КОГО ТЫ ДОЛЖЕН НАЙТИ?!
- Корону.
Простое слово породило абсолютное безмолвие, легко слетев с моих губ. Голоса леса смолкли, стук сердца затих, дыхание Рэса стало беззвучным.
- К... Корону? - Номрес отрешенно и растерянно моргал, словно я разбудил его от глубокого сна. - Корону? Какую еще к...
- Король? - вопросительный шепот звучал настороженно и неуверенно. - Король?
Голос стих. Лес ждал ответа.
- Я пришел за тем, что должен здесь найти! - прокричал я в густую черноту. - Старый дом рушится...
- Но черная корона должна быть! - пророкотал жуткий голос, в точности повторяя слова из недавнего сна.
- Что за дерьмо? Что за дерьмо? - Рэс упал на колени, схватившись руками за голову, и, покачиваясь, повторял один и тот же вопрос.
- Черная корона будет! - властный приговор огласил лес, и после этого все смолкло. Жуткий голос сказал свое последнее слово.
Несколько долгих секунд не происходило ничего - я стоял посреди мертвой земли, слушая, как хнычет Рэс под боком, потеряно озираясь и размышляя, что делать дальше. А потом стало светло. Белый, светящийся туман растекался по лесу, протягивал свои цепкие щупальца, огибал деревья и неотвратимо приближался к нам. Туман нес с собой запах. Множество запахов, сотни сотен тонов, не смешивающихся друг с другом. Я чувствовал хвойных аромат леса, ощущал легкую свежесть весеннего дождя и бодрящий морозец зимних холодов. Я чувствовал запах матери и извечный смрад богатой конюшни Вакернхайма, вонь несвежего дыхания Бальтеса и приятное благоухание чистого масла и шершавого холста. Я вдыхал ароматы Эм, сладкий букет которых я никак не мог забыть. Туман обступал нас со всех сторон, обволакивал и убаюкивал, словно любящий родитель.
- Прости меня, отец, - лицо Рэса, ярко освещенное белым сиянием, заливали слезы. - Прости меня, я не мог иначе, - его тело сотрясали рыдания, но он продолжал говорить. - Я бы хотел стать другим, быть другим...
- Спи. Спи, мой милый Эр. Спи, мой король, - нежно шептал голос у меня в голове.
- Где... Корона? - мои веки сделались тяжелыми, а язык с трудом шевелился, но я не мог уйти, не получив ответа. - Я должен... Знать.
- Ты узнаешь, но позже. Когда наступит верный час верного времени. Когда металл и стекло займут место камня, - мягко звучал бархатный голос. - Когда музыка утонет в шуме и речах. Когда слепые пророки поведут за собой слабых. Когда твоя свобода, мой король, станет угрозой... Все должно быть сделано правильно.
Я не мог больше сопротивляться - усталость сломила меня и повалила на землю. Бороться не было смысла, не было сил, я невероятно хотел спать. Рэс уже мирно дремал рядом, нелепо поджав ноги, подергиваясь во сне и что-то неразборчиво бормоча.
- Спи, мой милый Эр, - ласково повторял голос. - Спи, мой король...
И я заснул, едва мои глаза закрылись.
*
Некоторые вещи лучше не знать, некоторые события лучше не видеть, некоторые слова лучше не произносить, а некоторые звуки лучше не слышать. Когда кто-то говорит вам: «Теперь я стал другим, лучше, чем раньше. Я усвоил уроки жизни и не стану совершать прежних ошибок», - перед вами стоит выбор - верить или нет. Когда вам говорят: «Поверь мне, прошу тебя, я стою твоего доверия», - лучше сразу не верить. Но когда вы слышите: «Все изменилось. Все», - стоит насторожиться. Ведь все могло измениться далеко не в лучшую сторону.
Мы очнулись утром на окраине леса, недалеко от лагеря егерей. Нам с трудом удалось доковылять до первой лесной хижины, где нас встретили молчаливые и встревоженные охотники. Йен принял нас, как ему и следовало, приютил двух измотанных, потрепанных и голодных человек, дал нам кров и горячую еду, сказав, что с той ночи, когда мы разделились близ Темени, прошло несколько дней. Четыре дня, если быть точным. Старый охотник не задавал вопросов и не произносил скупых проповедей, не говорил «А ведь я вас предупреждал», когда видел молчаливый ужас застывший на лице Рэса, но взгляд Йена был куда красноречивей любых слов. Из темной глубины леса не возвращался никто и никогда. Никто, кроме нас. Каждый егерь Фронсбергов знал о немой угрозе Темени, знал на собственном опыте, либо слышал от отца, что древнее, злое место не прощает ошибок и не жалует людей. Но тогда, в конце мая 1520-го все изменилось. Все. Охотники смотрели на нас с подозрением и едва скрываемым страхом, они шептались за нашими спинами и старались не встречаться с нами взглядами. Они боялись нас даже больше того, что затаилось в этом лесу с давних времен. Когда мы покидали уютный лагерь егерей на закате второго дня, я чувствовал великую радость в стане охотников, чувствовал неимоверное облегчение, вызванное нашим отъездом... Они считали, что их дом покидает зло, принесенное из Темени, но как же они ошибались.