Я прошелся вдоль стен, наблюдая, как некоторые бравые войны Кэрара уже лениво тащат разжиревшие на моих хлебах зады, посмотрел в высочайшие окна, расположенные на одной стене и выходящие во внутренний двор, оглядел давно забытые мной просторы исполинского помещения и молча похвалил себя за столь удачно выбранное место. Если яд Оэйери и правда настолько хорош, как говорил он нем мастер, то сегодня этот зал не покинет никто. В том числе и я.
Противоположная от окон стена была гладкой и пустой - ни дверей, ни арок, ничего. Лишь одна небольшая площадка, возвышающаяся над полом не больше чем на полметра, разбавляла незыблемый вид полотна из серого камня. Сцена. Вероятно, когда-то давно трубадуры или придворные музыканты наполняли зал прекрасной музыкой, расположившись на этой сцене, а возможно, когда-то здесь и вовсе стоял клавесин или более примитивный вид клавишного чембало. История этого места была мне неведома. Я направился к сцене.
«Умру ли я сегодня, с ними?» - мысль крутилась и жужжала в голове, - «Это конец?»
Мне было любопытно, не более того. Меня не страшила смерть, напротив, я так много раз мечтал о ней, что тогда она казалась мне желанной. Но я помнил об отраве Рэса, убившей и его, и шесть других человек буквально у меня на глазах. Галерина меня пощадила, хотя Номрес мог и ошибаться. Трудно было сказать, какая часть безумных слов Кэрара была правдой, а какая была лишь последствием разрушения его разума. Не исключено, что я и вовсе не пробовал смертельный гриб.
Я поднялся на сцену и молча осмотрел хмурые лица стражников. Их было четырнадцать.
- Все пришли?
- Еще нет, - вяло ответил Ханнес. - Сейчас будут.
- Сколько всего у нас человек?
- У нас? - по редкой толпе пробежал тихий смешок.
- Сколько было человек у Рэса? - эти твари смеялись надо мной.
- Семнадцать.
- Значит, ждем еще троих.
Головорезы и убийцы хранили молчание. Они недвижимо стояли передо мной, не выказывая никаких эмоций. Словно это были статуи.
«Следовало сделать их статуями. Статуями Оэйери. Как он там говорил? Капля в еду или питье? Или это было о другом яде?»
Затерявшаяся троица пришла в течение получаса. Одиннадцатое июня 1522 года приближалось к закату, когда они явились. В зале становилось темно и сумрачно.
- Все тут, - отрезал Ханнес.
- Хорошо.
- Зачем ты собрал нас? - громила со шрамом на пол-лица вышел вперед. Я помнил его. Это он сторожил Ватта.
- Как вы все знаете, Номрес Кэрар погиб...
- Да не может такого быть! - зычно воскликнул Шрам. - То-то мы подумали, куда он делся! - очередной смешок, уже более громкий, прокатился среди стражи. - Рэс был ублюдком и подох как ублюдок. Это не новость. Чего ты хочешь?
- Я был в лагере охотников. И в Оттернхайме.
Тишина сдавила зал. Семнадцать пар глаз смотрели на меня, семнадцать жестоких, хладнокровных, бездушных убийц стояли передо мной, ожидая, что я скажу дальше. Мне следовало быть очень осторожным. Я смотрел в лицо смерти, но перед встречей с ней я должен был освободить Душу.
- Но я вас не осуждаю. Вы следовали за ним до конца, это достойно уважения. Кто я такой, чтобы вас винить?
- Отшельник. Милорд Художник, - презрительно прозвучало из толпы.
- Все так, все так, - я достал из-за пазухи деревянную шкатулку. - Рэс был мне дорог. Всегда. Даже в те моменты, когда я, казалось, ненавидел его, - маленькая крышка легко взлетела вверх, открыв взгляду покоящуюся внутри пузатую колбочку с прозрачной жидкостью. Семнадцать человек замерли в любопытстве.
- Что это?
- Мой подарок Рэсу. Он умер и ушел один. А так негоже, - я извлек флакон из его колыбели, зажав тонкое стекло между пальцев. - Все должно быть сделано правильно. Его верные псы... Его верные твари должны быть рядом. Вам так не кажется?
Низкий, возмущенный шепот ворвался в помещение. Они соображали быстрее, чем я мог себе представить.
- Ты ведь помнишь, с кем ты говоришь, сынок? - Шрам подошел поближе. - Аккуратно подбирай слова, ведь мы не банда тех уродов, что вырезали твою семью.
- О-о-о, - я максимально приветливо улыбнулся ему. - Я помню, прекрасно помню. Но я бы и никогда не подумал, что вы окажетесь даже хуже, в разы хуже того дерьма, что погубило мой дом, - они были готовы наброситься на меня, но я высоко поднял руку, сжимающую драгоценную Душу. - Передавайте привет Кэрару.