«Травы и благовония Герберта». Мастер аккуратно, с трепетом, снял проржавевшую вывеску с петель и провел по ней рукой.
- В этом куске металла много истории, милорд. Она была здесь еще до того, как я получил свое имя.
Он вернулся в опустевший дом, достал из-за пазухи сложенный кусок ткани и с нежностью завернул в него древнюю табличку.
- Могу я вас попросить? - Оэйери протянул мне сверток. - Не хочу, чтобы она сломалась в дороге. Когда мы приедем, я непременно ее заберу.
Вывеска была тяжелой, и даже сквозь плотную толщину ткани ощущалась щербатость и неровность ее поверхности. Реликвия, откровенно говоря, не впечатляла. Еще несколько минут я наблюдал за размеренными действиями Герберта: он сосредоточено осматривал собранные вещи, то и дело поглаживая лысину, открывал сундуки и шкатулки, одобрительно кивая содержимому, и прощупывал упакованные мешки на предмет прорех и маленьких дырочек, которые в дороге могли разойтись и выплеснуть содержимое наружу. Керстен занимался тем же. Обстоятельность алхимика завораживала. В его движениях не было ни суеты, ни излишней торопливости, ни намека на панику, хотя здесь было собрано все его добро, и он, насколько я мог видеть, не хотел его терять.
- Ну, вот и все, - он захлопнул очередной сундук и улыбнулся. - Мы можем ехать, милорд.
- Разве телега уже подъехала?
- Кай займется этим.
- Мальчик? - я удивленно поднял бровь. - Ему нет и десяти. Вы полагаете, он сможет все сделать?
- Не полагаю, милорд, а уверен в этом. Вот увидите - к вечеру все мои вещи в целости и сохранности будут в Вакернхайме.
Оэйери взял в руки две маленькие шкатулки и направился к выходу. Несложно было догадаться, что хранилось в этих сундучках. Яды. Его величайшие творения.
- Дайте мне еще пару минут. Лошадь готова, но надо все проверить.
Чахлая кобыла Герберта стояла за углом. Мастер неторопливо осмотрел седло и стремена, аккуратно прощупал седельную сумку и не без труда вскарабкался на спину лошади. Шкатулки с ядами он прижимал к груди с едва скрываемым трепетом.
- Вы так и поедете с ними?
- Конечно, милорд, - алхимик сухо кивнул и запрокинул голову. - Ну и жара сегодня. Надеюсь, ничего не случится.
- Надеетесь?
- Высокая температура не очень полезна. Для моего ремесла и для моих... Реагентов. Ну да ладно, ничего не поделаешь, - он легко пришпорил кобылу. - Едем.
Мы ехали долго. Путь до замка казался вечностью в этом ужасном зное, но у меня был прекрасный спутник, чьи разговоры и истории позволили неплохо скоротать время в дороге. В основном говорил он. Мастер поведал мне многое о своей жизни - откуда и когда появилась его страсть к алхимии, сколько времени у него ушло на составление собственной коллекции уникальных составов, сколько горя и радости принесли его открытия. Когда до Вакернхайма оставалось не больше получаса езды, Оэйери скороговоркой произнес:
- Я премного вам благодарен, милорд. Вы даете мне шанс творить вдали от опасных взглядов и чутких ушей. Это немало, очень немало.
- Мне нужна ваша помощь. Я верю, что вы окажетесь действительно полезны...
- Но что-то вас тревожит.
- Ваша профессия и все, что с ней связано. Я видел Душу в деле, и ее мощь пугает.
- Понимаю, - алхимик гордо выпрямился в седле. - Но вы упустили главное. Я не отравитель, милорд. Изготовление ядов стало моим искусством, но тому виной серая реальность Майнца. Слишком много людей хотят скорой смерти тех, кто им неугоден. Раньше цеха душили друг друга, и всем было наплевать. Но они росли и росли, хотели власти и влияния... А когда получили желаемое, поняли, что как раньше уже не будет. Пару десятилетий назад кровь лилась рекой, милорд. Цеха резали и убивали, грызли друг другу глотки и не стеснялись самых грязных методов. Теперь же так нельзя, - он обреченно вздохнул. - И я подстроился под их потребности. Скажу честно, если бы не мои яды, я бы оголодал и помер. Но ярлык отравителя вовсе не то, чего я хочу.
- Тем не менее, вы отравитель.
- Вы делите мир на черное и белое, милорд. Но мир не таков.
- Давайте не будем рассуждать о мире. Как по мне, он...
- Он многогранен. Нет однозначного зла и абсолютного добра. Любая вещь, любое событие двояко, - он опустил глаза на шкатулки. - Даже мои яды. Порой, чтобы увидеть свет, необходимо погрузиться во тьму.
- Любое событие... Даже Кэрар?
- Даже Кэрар, - он резко кивнул и тут же расплылся в улыбке. - Ведь если бы не он, я бы не ехал сейчас с вами.
* * * * *
Герберт оказался спасением. Его знали везде, в каждой деревеньке феода, на каждой пашне и в каждом придорожном трактире. Даже в тех местах, где моя фамильная власть еще не утратила свою былую силу, влияние Оэйери значительно превосходило вес моего имени. Он был идолом для простого люда - на него смотрели с восхищением и детским восторгом. Словно каждый ждал чуда.