Диалог с самим собой шел легко. Оэйери любил эти разговоры, любил задавать вопросы и тут же находить на них ответы, слышать успокаивающий тембр собственного голоса. Но в этот раз не помогало. Чертова картина стояла перед глазами злобной насмешкой, издевкой. У него были вопросы, много вопросов, но ответов явно не хватало. Он доехал до первых деревьев, провел лошадь через низкий кустарник и нашел площадку поровнее. Привязав кобылу к одному из тонких, как рука ребенка, деревьев, мастер растеряно огляделся, посмотрел по сторонам и тяжело опустился на сухую траву, которую нещадно выжгло на редкость жаркое солнце. Теперь предстояло ждать.
- Как же так, как же так, как же так? - тихо бормотал он себе под нос. - Сегодня я все узнаю, иначе и быть не может. - «Уверен?» - Нет, не уверен. Я точно знаю лишь одно - кто-то меня, или же нас всех, дурит. Не могла же эта проклятая картина появиться из воздуха. Кто-то в точности повторил рисунок всего лишь за одну ночь, и я намереваюсь выяснить, кто именно...
Он глубоко погрузился в свои думы. Диалог сработал, более или менее - алхимик почти и не заметил, как прошло несколько часов. Оэйери сидел на твердой земле в сгущающихся сумерках, расслабленно вытянув ноги и позволив мыслям бежать своим чередом. Слабый, призрачный ручеек размышлений быстро набрал обороты, превратившись в бурный поток воспоминаний, идей и догадок. Хаотичный вектор раздумий колебался как легкое полотно на ветру - порой он ловил себя на очередной неожиданной или вовсе абсурдной мысли, и тогда пытался понять и отследить, какая логическая цепочка привела его к столь неординарной теме. Перед его глазами мелькали сотни рецептур, уже открытых или еще неведомых, он видел разноцветные вязкие жидкости и блестящие порошки, чувствовал благо или смерть, заключенную в каждом составе. Оэйери творил.
К реальности его вернул тихий звук шагов.
- Мастер? - мальчик громко шептал. - Где вы?
- Я здесь, Кай, - он легко вскочил на ноги и сделал шаг навстречу. - Все тихо?
- Да. Милорд Эр ушел в свои покои полчаса назад. Я подождал, как вы и велели, и отправился сюда.
- Ты можешь не шептать, вовсе незачем - замок далеко.
- Хорошо, мастер. Просто здесь так тихо...
- Поехали, Кай. Это будет долгая ночь, и я надеюсь, что не зря.
Он не стал посвящать мальчика во все детали своего плана, рассказал лишь самое необходимое и попросил подыграть, с чем Кай, несомненно, справился превосходно. Оэйери не знал, чем обернется эта ночь, но заранее был уверен, что в Башню сегодня придет не только он. Ведь кто-то же рисовал эти картины, верно? Мастер и подмастерье вернулись в замок пешком - лошадь оставили на окраине лесной дороги, чтобы не производить лишнего шума - и каждый их шаг словно звенел в ночной тишине. Едва они прошли через внешние ворота Вакернхайма, Оэйери обратился к ученику:
- Ступай в постель, Кай. Дальше я один. Увидимся завтра утром.
Мальчик молча кивнул головой и отправился в замок. Оэйери смотрел ему вслед и размышлял, сможет ли Керстен стать таким же выдающимся алхимиком, каким был он сам. Мастер помнил, как нелепо и неумело Кай постигал ремесло, хотя в те времена, когда Герберт сам был Каем, он демонстрировал выдающиеся успехи... Которые в итоге и погубили его учителя. Но, не смотря на все недостатки мальчика, он был тем, что Оэйери считал своей главной находкой. Мастер ценил его даже больше, чем рецептуру Души.
- Привязался, - прошептал он. - Так глупо и слепо.
Алхимик покачал головой и шагнул в темноту Башни.
*
- И чего я жду? - он прервал сумбурный поток мыслей и неуютно поежился.
Прошло уже несколько часов, но ничего не изменилось. Мастер расположил стул у окна, когда только поднялся в Башню, и без доли сомнений полагал, что яркий лунный свет, проникавший в комнату через высокий проем, делал его невидимым.
- Неужели все зря? Я спугнул ночного художника? - «Вероятно. Скорее всего». - Проклятье.
Оэйери медленно повел головой, отчего несколько затекших суставов звонко хрустнули, и выглянул в окно. Луна лениво плыла по темному небу, заливая землю до самого горизонта потусторонним холодным светом. Замок спал, лишь изредка порождая отдаленные, мимолетные звуки, настолько тихие и быстрые, что сложно было сказать - действительно ли эти шорохи и скрипы существовали, или же это напряженный до предела слух создавал иллюзии, стремясь уловить хоть что-нибудь в этой пугающей тишине.
- Проклятье, - тихо выругался мастер. - Пришла пора признать поражение?
Нет. Хоть он и был готов сдаться, он не мог. Что-то его не отпускало. Он отвернулся от окна, чтобы еще раз оглядеть пространство круглой комнаты. Его взгляд блуждал по ровному ряду висящих картин, но привлекали внимание вовсе не они. Напротив него, ровно по диаметру башенного круга стояли мольберты. И один был пуст.