Я не понимал его слов. Откровенно не мог видеть, что столь восхитительное он нашел во мне.
- Ты не стареешь, Эр. Я вновь чувствую необъяснимую уверенность в своих словах. Эта уверенность говорит мне, что ты будешь так же молод, как сейчас, в тот день, когда Кай погибнет от старости, а мои древние кости истлеют в майнцской земле. Я бы очень хотел узнать, сколько лет, а может быть даже веков, увидят твои глаза, но... К сожалению, я этого не узнаю.
- Кхм. Я не совсем... Не думаю, что ты прав.
- Я прав, Эр, и ты в этом убедишься. Ты еще вспомнишь мои слова, когда придет время.
И время, конечно же, пришло. Точнее, оно просто шло своим чередом, но сказанные мастером слова с каждым минувшим годом все меньше походили на бред, и все больше напоминали правду. В 1547 году мне исполнилось пятьдесят пять, но лицо в зеркале не изменилось. Алхимик же, к тому времени, окончательно превратился в старика: редкие волоски на его теле поседели, суставы пальцев безобразно разбухли от постоянной кропотливой работы, гордая осанка ушла в прошлое, уступив место сутулости, и даже извечно блестящая чистотой лысина покрылась частыми рядами мелких морщин. Даже мальчик Кай служил дополнительным аргументом правоты нашего общего мастера - нас с трудом можно было назвать ровесниками, Керстен выглядел старше меня.
К концу 1549 года состояние алхимика стало серьезным поводом для беспокойства: он чах на глазах, встречая каждый новый день как свой последний. Герберт пытался выглядеть бодрым и здоровым, но получалось у него все хуже и хуже. Вскоре мастер стал проводить большую часть своего времени, не покидая спальни, а преданный Кай практически не отходил от постаревшего учителя. Керстен помогал старику передвигаться по замку в те редкие моменты, когда Оэйери надоедало сидеть в заточении, помогал ему справлять нужду и принимать пищу, одевал, мыл и укладывал спать. О походах в Башню не было и речи, в который уже раз я остался в ней один, с грустью и тоской вспоминая прошедшие годы, освещенные мудростью и учениями алхимика.
В конце ноября 1549 года Кай нашел меня во внутреннем дворе. С трудом произнося слова, он сумел выдавить из себя лишь несколько коротких фраз: «Мастер плох. Совсем плох». В тяжелом молчании мы прошли в покои Герберта, сладко пахнущие травами и эссенциями. Я полагал, что наше прощание будет коротким, думал, что старый алхимик тихо покинет этот мир, оставив нас, меня и Кая, без того озаряющего света, который несла насыщенная жизнь искусного Оэйери. Я боялся его терять. Не хотел этого. Но мастер не мог уйти просто так. Он приготовил последний подарок.
- Эр. Дорогой мой Эр, - сипло прохрипел он, стоило мне зайти в комнату. - Я скоро умру, и тут ничего не поделаешь. Смерть стоит передо мной и ждет, но я не боюсь. Жалею лишь, что я сделал так мало, что расходовал себя на угоду алчности майнцских зверей... Но послушай, Эр, прошу тебя, послушай: все мои открытия важны, все они - мои дети, и ты среди них. Ты - главное, что я нашел... - глаза алхимика горели возбуждением.
- Успокойся, Берт, все хорошо, - я подошел к его кровати, и он тут же схватил меня за руку.
- Ты должен сохранить свою тайну, Риман! Не позволяй ей звучать на каждом углу! Дорожи ей так, как дорожу я, - он ослабил хватку и устало откинулся на спину. - Я все продумал, учел все мелочи. Надеюсь.
- Ты опять говоришь загадками, мастер.
- Кай мне помогал, он все знает.
- Знаю, мастер Герберт, - Керстен угрюмо смотрел на старого учителя.
- Послушай, что я скажу, Эр, и запомни мои слова...
Это был последний дар Оэйери - план сохранения моей тайны. Мастер не знал, сколько лет я проживу, и сколько сменю имен, но он умел неплохо заглядывать в будущее. Герберт говорил долго, пока совсем не охрип, посвящая меня в нюансы и детали, а я заворожено слушал его сбивающуюся речь, его свистящий голос и старательно запоминал каждое слово.
Он советовал мне менять имена, нечасто, по мере необходимости, и переезжать с места на место.
- Приобретай дома, земли. Сделай свою фамилию чем-то таинственным и вездесущим, но сам оставайся в тени.
Оэйери считал, что мне необходимы доверенные люди. Он напомнил мне идею о собственной, выращенной армии и предложил создать нечто подобное.
- Подумай также о том, кому ты сможешь поведать свою тайну. Найди тех, кто будет достоин твоего доверия, кто сможет хранить твои секреты.
Идея хранителей принадлежала ему. Собственно, первым из их числа Герберт и являлся.
- Кай найдет себе преемника, - Керстен коротко кивнул. - И пусть их цепочка не прервется, покуда ты жив, Эр.
Мастер лежал на смертном одре и озвучивал свой последний подарок. Свою последнюю просьбу.