- Дело рук человеческих и творение Господа нашего...
- Не говорите мне о Боге, мистер Шертон, - резко выпалил Чарльз, утирая слезы. - Какой Бог мог допустить подобное?
- Вы утратили веру, мой друг?
- Не знаю. Возможно, - старик хмуро посмотрел на врача и протянул ему руку. - Прощайте, Стивен. Меня ждет пустой проклятый дом. Незачем испытывать его терпение.
Мужчина пожал крепкую ладонь Чарльза.
- Что вы будете делать?
- Пытаться жить дальше.
«Или поступлю, как мистер Блэкстоун».
*
Нечто злое поселилось в этом доме. Беспощадное и ненасытное, воющее голосами погибшей семьи в закрытых комнатах. По-крайней мере, так думал Чарльз. Он чувствовал недоброжелательные взгляды призраков на своей коже, и себя ощущал одним из них. В зимних метелях ему постоянно чудились леденящие кровь вопли Кровавой Матери и тихий плач мертвых детей. Оставшиеся в Гренсфорде слуги, численность которых не превышала количество пальцев на одной руке, перестали ходить по одному. Второй этаж особняка негласно считался запретным местом, а длинный восточный коридор - настоящей камерой ужасов, куда не решался ходить даже Чарльз.
«К середине весны дом опустеет, я в этом уверен. Последние слуги сбегут в стремлении уйти как можно дальше от этого страшного места, и я останусь один. В доме, полном призраков. Живой среди мертвых», - думал старик. - «Тогда я покончу с собой, как Генри Блэкстоун. Возьму веревку покрепче, перекину ее через одну из множества прочных деревянных балок, засуну голову в петлю и попрощаюсь с этим миром, став очередным погибшим обитателем особняка. Интересно, как скоро меня найдут? И насколько вытянется мой труп, когда это произойдет? Встречу ли я Бога после смерти? Я бы очень хотел узнать, почему он так поступил... Почему обрек этих людей на такие ужасы...».
Чарльз знал, что в конце марта он заплатит слугам их последнее жалование. Те небольшие деньги, что остались в Гренсфорде после его разграбления Рональдом и алчной прислугой, закончатся, и вместе с ними закончится жизнь старика.
Но к удивлению Чарльза все сложилось иначе. Семнадцатого марта 1748 года к парадному входу особняка подъехал крытый фургон, запряженный мощной двойкой тягачей. Четверо вылезли из повозки, гремя кольчугой, поднялись по ступеням и вошли в холодный холл Гренсфорда. Один из мужчин громко позвал мистера МакУэйда. Удивленный Чарльз встретил гостей и сдержанно спросил, кто они и откуда. В ответ все тот же мужчина протянул старику конверт, сказав, что все изложено в письме; после чего вся четверка совершенно неожиданно рухнула на колени и в унисон произнесла чарующую клятву: «Именем Фронсберга и вечности, именем потерянной Эм, во славу дома, семьи и незыблемого Вакернхайма, клянусь посвятить свою жизнь служению Чарльзу Нэйтану МакУэйду и исполнять все его поручения и приказы, как приказы истинного члена рода».
Четверо неизвестных резво вскочили с колен, отвесили глубокий поклон своему новому господину и, звонко развернувшись на каблуках, направились на улицу. Ошарашенный Чарльз семенил следом, все еще сжимая в руках таинственный конверт. Старик наблюдал, как мужчины разгружают фургон, доставая из него прочные сундуки темного дерева, оббитые блестящим серебром, с трудом ставят их на землю, затем, с еще большим трудом, по двое, взваливают тяжелую ношу на плечи и несут в дом. Старик зачарованно, с непониманием следил за действиями поклявшихся ему в верности людей, пока один из них, возвращаясь из дома к фургону за очередным сундуком, не обратился к Чарльзу:
- Милорд. Мое имя Дэниэл. Прочтите письмо, - не дожидаясь ответа, мужчина вернулся к работе.
Старик опустил глаза на конверт из плотной бумаги, покрутил его в руках, провел большим пальцем по синей сургучной печати с гербом Фронсбергов и, аккуратно разломав сургуч, вскрыл посылку.
Письмо было адресовано ему, Чарльзу. Изложенная тонким, с небольшими завитушками почерком воля Раймонда Марка Фронсберга серьезно удивила старика. В письме говорилось, что мистер МакУэйд становится хранителем Гренсфорда - особняк и принадлежащие к феоду земли отныне его владения; до иного повеления официального представителя рода, он вправе распоряжаться этим даром, как своей собственностью. В благодарность за верность и службу старика семья посылает ему шесть набитых золотом сундуков и четыре «берга», которые по прибытию обязанным произнести клятву верности своему новому господину. В конце, прямо над подписью Раймонда, были обозначены скромные обязанности хранителя:
Поддерживать особняк в первозданном виде;Найти преемника, который займет место хранителя после смерти последнего.