- Очень смешно, сначала ты напеваешь ее песню, а потом принимаешь мой облик. Что дальше?
- А никто и не шутит, Эр. Об этом я и хотел поговорить. Видишь ли, - мой собеседник широко развел руки, - я неотъемлемая часть тебя. Разве ты забыл?
Его улыбка была чистой, лицо светлым, а глаза светились серебром. И тогда я вспомнил. Вспомнил все, весь ужас прошлого, который я так старательно пытался забыть.
- Да-а-а-а-а, - зловеще протянул он. - Ты вспомнил. Я был всегда. С тобой с самого начала, - моя точная копия улыбнулась мне. - Меня несколько обижает, что ты обо мне забыл. Но, признаюсь, тут и моя вина есть. Давненько я не появлялся, совсем тебя забросил.
- Ты...
- Я. Большую часть времени ты занимаешься скукотищей. Не то, что раньше, раньше ты умел развлекаться, - он горестно вздохнул. - Поэтому я и не появлялся. Но! - мужчина выкинул руку вперед, подняв указательный палец. - Пару раз я таки выходил в свет. Помнишь те картины? - улыбаясь, он начал трясти вытянутой рукой, указывая на потолок. - Их написал я, а не ты. Тебе бы не хватило духу изобразить свою дорогую Эм в подобных красках.
Картины, что лишили меня дома на долгие месяцы. Картины, что я не мог создать и не смог разрушить.
- Пока ты кропотливо работал над этой до нелепости жестокой легендой, мне стало интересно. КРОВИЩА! Не думал, что ты теперь вообще способен на такое. Я размышлял, размышлял и размышлял. А потом решил принять участие, так сказать добавить красок в твою скучную и долгую жизнь. Как в старые добрые времена! Ты ведь любишь свои сны, правда?
- Я едва не сошел с ума от этих снов.
Мой двойник оглушительно расхохотался, запрокинув голову.
- Но не сошел же, - он ехидно скалился, глядя на меня. - Больше всего мне понравилось, как ты порой орал, просыпаясь. Твоего верного старика я решил особо не мучить - он чуть было не спятил от одного простенького сна. Подумать только, какой слабак. Даже твой давний друг был сильнее.
- Ты мерзость. Гниль. Ты погубил так много жизней...
- Как грубо.
- Оставь меня.
- К сожалению, не могу. Я бы рад, но, - мужчина наигранно вздохнул. - Таковы уж мы с тобой. Мы едины Эр. И я нужен тебе.
- Что за чушь?
- Чушь? Если бы не я, ты бы ополоумел после смерти своей милой Эм. И не смотри на меня так, ты был сломлен и уничтожен. Я пришел тебе на помощь, как добрый ангел-хранитель, спустился с небес в божественном свете, неся утешение и покой, - призрак громко щелкнул пальцами. - Ты мой должник, Эр!
- Будь ты проклят. Я ненавижу тебя и все, что с тобой связано.
- О-о-о-о, так значит, ты ненавидишь и себя. Я не враг тебе, Эр. Даже больше - я единственный твой друг на все времена. А ты сам далеко не святой, - он пригрозил мне пальцем. - Ты убил хромоногого и бровью не повел, прихлопнул его, как муху.
- Да пошел ты!
- Я уйду, да, но ненадолго. Знаешь ли, - он немного подался вперед и заговорщицки зашептал. - Грядут перемены, Эр. Я тебе снова понадоблюсь. Через пять или пятьдесят лет, но этот день настанет. И тогда мы поговорим совсем иначе.
Мужчина злорадно захохотал и начал таять у меня глазах.
- Что ты несешь? Ответь мне! Что за перемены?!
- До встречи, Эр, - мой двойник вальяжно махал ладонью, прощаясь. - Еще увидимся. Не скучай!
*
Это был ОН. Так много лет прошло, и былое уже почти забылось... Два с лишним века я считал его бредом, считал все увиденное, услышанное и произошедшее травмой, что нанесла мне утрата Эм. Но в конце апреля 1748 безымянное зло вновь напомнило о себе. Даже не напомнило, а заявило, открыв мой разум как обычную дверь обычного дома, остановившись на пороге и прокричав: «Привет! Я вернулся!» Я не знал, что будет дальше. Мне было жутко, страшно и неуютно. Проснувшись, я чувствовал за зыбкой пеленой ночного видения присутствие этого зла, древнего и голодного...
В любом случае, этим сном закончилась затянувшаяся Гренсфордская история, которую я решил первым делом рассказать в моем дневнике. Понимаю, может показаться, что подобное изложение событий моей жизни трудно назвать хронологически правильным и корректным. Но именно эта легенда, а точнее, завершающий ее сон, стали одним из переломных и ключевых моментов моей истории. Проснувшись тем прохладным апрельским утром, я почувствовал, как меня накрывает неудержимая волна давних воспоминаний, о которых я старался и вовсе не думать. Времена моего детства и моей юности. Времена моей Эм. Те времена, когда я еще не знал о своей необычной особенности, можно назвать лучшими во всей моей жизни. И, несомненно, худшими.