- Едем, родная. Рад был повидать тебя Крэд. С нетерпением жду знакомства с твоей семьей.
Мужчины обнялись, что-то неразборчиво пробурчав друг другу и глухо рассмеявшись. Затем Крэд попрощался с каждым Фронсбергом по отдельности, дамам нежно поцеловав запястья, а мне мужественно пожав ладонь. Мы сели в карету в точности так, как сидели в ней несколько часов назад по дороге в Майнц, и отправились домой.
* * * * *
Следующий сентябрьский день был особенным. Сразу после завтрака и утреннего туалета, к которому отец относился крайне серьезно и щепетильно, он покинул Вакернхайм верхом на резвом скакуне, интригующе умалчивая о причинах своего отъезда. Несколькими часами позже полуденную тишину замка нарушили громкие приветствующие возгласы, ржание старой кобылы и звонкий детский смех. Беженец из Византии, о котором днем ранее отец поведал Танкреду ван Хоффе, вновь приехал в Вакернхайм, дабы нести свет искусства и культуры детям Гереона Фронсберга. Бальтес Кэрар и его сын Номрес посещали нас не менее трех раз в неделю. Моим сестрам, насколько я мог видеть, не очень нравились его визиты - Лорен делала успехи в музицировании, но само занятие ее явно не привлекало, в то время как Бирна, заворожено наблюдавшая за игрой ее старого учителя, совершенно не обладала музыкальным талантом. В отличие от сестер, я с нетерпением ждал каждого очередного появления Бальтеса во дворе Вакернхайма. Семья Кэрар всегда приезжала в полдень, и замок наполнялся звуками их прибытия - немногочисленная стража дома, состоявшая из двух постаревших ландскнехтов, громко приветствовала Бальтеса, едва он пересекал массивные внешние ворота. Я выбегал во внутренний двор, ловил глазами сверкающий весельем взгляд Номреса и мчался навстречу моему юному другу, предвкушая предстоящее удовольствие от общения с этими интересными и необычными людьми. Рэс каждый раз рассказывал какую-нибудь забавную историю, случившуюся с ним совсем недавно, порой прямо по пути из Майнца в Вакернхайм. Он говорил, а его молодой певчий голос звенел на всю округу, перемежаемый всплесками задорного юношеского смеха. После непродолжительного, но насыщенного радостью приветствия мы отправлялись в огромную башню замка, которую отец в шутку стал называть Башней Искусств, молниеносно взлетая с Рэсом на самый верх по широкой винтовой лестнице, а затем терпеливо дожидаясь появления нашего старого и мудрого учителя. Номрес, к моему удивлению и к бесконечному недовольству отца, не проявлял особых талантов ни в рисовании, ни в игре на клавесине. Тем не менее, жизнерадостный и откровенно бойкий мальчуган, который на протяжении последнего года рос вместе со мной, опережая меня лишь на пару лет, всегда внимательно и учтиво выслушивал все уроки отца. Бальтес показывал мне, как управляться с серебряным карандашом и маслом, как придавать выразительность лицам и впечатляющий своей живостью блеск нарисованным глазам, как выбирать точку освещения и накладывать глубокие тени. За прошедший год я выучил все секреты мастерства и тайные приемы моего обстоятельного учителя.
В тот сентябрьский день 1499 года Бальтес Кэрар прибыл в Вакернхайм не для того, чтобы меня обучать. Пару недель назад он дал мне первое серьезное задание - найти вдохновение в окружающем мире и написать совершенно произвольную картину - и приехал лишь для того, чтобы оценить мои успехи в его выполнении. Мы поднялись на верх Башни и подошли к стоявшему у окна холсту; рисунок еще не был закончен, но я намеревался завершить его к концу месяца. Я рисовал Вакернхайм, красивый и впечатляющий дом, толстые стены и широкий внутренний двор, неглубокий ров, заполненный мутной водой, принявший в себя сотни маленьких опавших листьев, пунцовое осеннее небо и нежно-красные старые деревья, плотно обступавшие замок со всех сторон. Бальтес долго смотрел на картину, задумчиво потирая седой подбородок, затем серьезно кивнул, похлопал меня по плечу и промолвил, хмыкнув, «Неплохо». Старый Кэрар задал мне пару вопросов о рисунке: почему я нашел вдохновение в собственном доме; что мной двигало, когда я определял основной цвет композиции; какая часть будущей картины дорога мне больше остальных. Я с готовностью рассказал ему все, что мог, а учитель не сводил глаз с холста, кивая в такт моих ответов. Номрес стоял за спиной отца, восхищенно слушая, ошарашено вперив взгляд в мое неоконченное творение. Он то и дело удивленно качал головой, переводя взгляд с одной части рисунка на другую. Когда мы закончили, довольный Бальтес попросил меня позвать в Башню Лорен и Бирну.
- Я могу пойти с Риманом, отец?