Вирринг дрожал в моих руках. Уколы сомнения сложно побороть впервые. И особенно сложно, когда тебе всего семь лет. Я хотел попасть в цель, поразить оленя точным выстрелом и моментально его убить. Любая рана, что не убьет животное, заставит его бежать быстрее ветра - олень умчится вглубь леса, чтобы стать там легкой добычей для волков, лис или медведя. Но он должен был стать моим. Я аккуратно скинул кожух колчана и достал длинную стрелу, тут же наложив ее на рукоять.
Широкая мужская ладонь тихо легла на мое плечо, заставив меня испуганно вздрогнуть.
- Эр, - прошептал отец мне прямо в ухо. - Не бойся. Стреляй на вдохе.
Я не слышал, как он шел по моим следам, но вопреки всему, отец неожиданно оказался рядом. Возможно, я утратил бдительность, выслеживая оленя. А возможно, скрытность отца была значительно лучше моего восприятия. Он убрал руку, серьезно посмотрел в мои глаза и едва заметно кивнул. Стреляй на вдохе, сказал отец. Не бойся, Эр. Я сделал вдох и услышал тихий треск натягиваемой тетивы. Мои руки перестали дрожать, Вирринг смотрел в сторону цели уверенно и без колебаний.
Олень резко вскинул голову, пару раз махнул ушами и прытко скрылся за деревьями, оставив меня нелепо стоять в позе вооруженного лучника, готового выпустить стрелу. Отец опустился на колени рядом со мной, потрепав меня по волосам.
- Ты молодец, Эр. Очень неплохо выслеживал этого оленя, - его глаза горели радостью и азартом. - Я тобой горж...
Задорные искорки веселья мгновенно улетучились из глаз отца, сменившись ледяным блеском страха - затяжной волчий вой прозвучал совсем неподалеку, словно за огромным стволом необъятного тополя, расположенного в тридцати метрах от нас, вопило крайне злобное и очень голодное существо.
- Эр. Эр, - отец сильно толкнул меня, приводя в чувство. - Риман, слушай меня. Уходим. Тихо, но быстро.
Крадучись мы начали спускаться с холма, аккуратно ступая по лесному покрову, испуганно оглядываясь и высматривая среди деревьев первых представителей дикой стаи. После напряженного спуска нас ждал очередной пологий подъем, следующий - более высокий и длинный - холм торчащими валунами неприветливо щерился в нашу сторону. Примерно на середине восхождения по каменистой возвышенности нас нагнал очередной пронзительный вой, острыми иглами страха вонзившийся в позвоночник, а мышцы на ногах превративший в желеобразную массу. Вслед за первым звуком прозвучал второй - утробное рычание лесных монстров. Они были уже на холме, стояли точно на том месте, с которого я собирался поразить прекрасного оленя. Их было пятеро, и своим видом они скорее вызывали презрение и жалость, а не страх. Худые, потрепанные волки голодными глазами смотрели на нас, скалясь и показывая зубы. Пять грязных собак, ни больше, ни меньше. Но я чувствовал их злобу, их жажду крови и неутолимый, вечный голод; именно эти ощущения вызывали кричащий, неконтролируемый страх, за плотной пеленой которого я не мог слышать слов отца. Гереон с силой встряхнул меня, развернув к себе. Его испуганные, широко раскрытые глаза были на одном уровне с моими, его бледные губы дрожали в напряжении... Но каждое движение рук отца было точным и правильным, словно непоколебимая воля этого человека могла что-то изменить и как-то нас спасти. И я видел мертвенный блеск погибшей надежды в его очах, а в его твердый голос неуклонно пробирались отголоски отчаяния. Гереон все понимал - мы погибнем сегодня. Большая группа, в составе которой мы вышли из лагеря охотников, находилась достаточно далеко, чтобы волки смогли основательно попировать нами.
- Эр! Беги, - он оттолкнул меня. - Беги со всех ног, Эр!
- Нет, отец! - меня трясло, а по лицу бежали холодные слезы. Мне было очень страшно.
- Беги! - он выхватил стрелу и отправил ее в полет.
Она юрко пролетела мимо одного из волков, чтобы воткнуться в заднее бедро другого. Жалкое животное взвыло и припало к земле, цепляя зубами торчащее из зада древко. Остальные звери ощерились и ринулись в нашу сторону.
- Беги, Эр!
Отец, что есть силы, толкнул меня, развернув от волков. Я по инерции сделал пару шагов от него, и тут же почувствовал нечто, что испытывал лишь один раз в жизни - стреляя из лука тогда, во дворе Вакернхайма, на глазах у Эм и Рэса. Уверенность, спокойствие и сила густым теплым потоком лились в меня извне, умиротворяя разум и придавая твердости рукам.