Бросив скупое «Да, милорд», нянька покинула свою тесную обитель.
- Вы любите друг друга, - это был не вопрос. - Я так за вас рад. Вам повезло больше, чем Лорен, - отец на мгновение помрачнел. - Она полюбила Карла, но уже после того, как связала свою жизнь с ним... Как мы связали ее жизнь с ним... - уточнил он.
Я и не мог подумать, что родители винят себя за гибель моей старшей сестры. Эм стала для меня всем - целым миром, центром вселенной - и я вовсе не замечал, да и не мог заметить, наверное, что неожиданная смерть Лорен все еще терзает отца и мать.
- Признаюсь, я не думал, что это случится так скоро.
- Я женюсь на ней, отец.
- Знаю, - он посмотрел на меня и тепло улыбнулся. - Крэд написал мне еще зимой, сказал, что Меридит увлечена тобой не на шутку. Забавно, конечно. Танкред полжизни был мне братом, но я никогда не думал, что он сможет стать мне родственником.
- Они не против?
- Нет. Даже Нана не возражает против вашего союза, - он сладко потянулся и зевнул. - Мы думали, что она точно воспротивится, но нет...
Я стоял перед отцом, слушал его слова и думал: «Они все об этом знают. И знают давно. Такое чувство, словно я один, ну или, как максимум, я и Эм находимся в центре известного всем и тщательно спланированного сценария. Два главных героя, которые и не подозревают о своих ролях. Возможно, они уже спланировали нашу свадьбу. И даже назначили день».
Словно прочитав мои мысли, и желая их подтвердить, отец произнес:
- Дату вашей женитьбы мы не обсуждали. Ты вправе сам выбрать день и место, - он тяжело поднялся со стула. - Ты и правда мэйн, Риман. Я горжусь тобой так, как никто другой не вправе гордиться своим сыном.
Мне было приятно слышать столь высокую похвалу от отца, от человека, мнение и уважение которого были двумя столпами всей моей жизни. Он встал передо мной в этой тесной комнате, серьезно посмотрел в мои глаза и протянул руку, чтобы привычно потрепать меня по волосам... Но вместо этого отец осекся, задумался на мгновение, улыбнулся сам себе и опустил ладонь чуть ниже - для рукопожатия.
- Иди к ней, Эр, - он весело мне подмигнул. - Уверен, она тебя ждет.
Я решительно пожал протянутую мне большую руку, почувствовав теплоту и шершавость его кожи, резко кивнул головой и вышел из тесной спаленки Веренны.
Эм ждала меня в моей кровати. Пока я был с отцом, Веренна помогла ей освежиться и смыть остатки бордовой крови с бедер и промежности. Не говоря ни слова, я скинул с себя ночной гардероб и юрко залез под легкое одеяло, прижавшись всем телом к обнаженной Меридит. Она пахла великолепно - мимолетная боль осталась расплывчатым воспоминанием, а предвкушение предстоящих любовных утех горело сладким жаром в ее голове, сердце и женском начале. Едва я прикоснулся к гладкому телу, дыхание милой Эм сбилось, она страстно впилась в меня губами, периодически нашептывая слова любви.
Той ночью я брал ее снова и снова. Я был в ней, когда первые лучи робкого рассвета начали заглядывать в нашу комнату, я с трепетом целовал ее грудь и ласкал руками, когда утренняя свежесть сменилась ясным весенним днем. Двенадцатое марта 1507-го года превратилось в незаметный миг наслаждения, мы практически не покидали мою спальню, совершенно не думая о том, что за крепкими, высокими дверьми комнаты живут своей обычной и активной жизнью слуги Вакернхайма и члены моей благородной семьи. Мы безвозвратно погрузились в страну - целый мир - удовольствий, без стеснения исследуя тела друг друга, открывая все новые и новые горизонты удивительной и возбуждающей вселенной любви.
Последующие дни, недели и целые месяцы пролетели так быстро, будто их и вовсе не было, но сладкие воспоминания, вызывающие тепло внизу живота, твердо говорили об обратном.
* * * * *
Клятву вечной любви и незыблемой верности произносят перед Богом. Всевышний смотрит на своих преданных слуг, заглядывает в их души и сердца, и, если намерения дающих клятву правдивы и чисты, Господь, улыбаясь, благословляет своих смертных детей, даруя им нерушимые оковы божественной любви, разрушить которые не по силам даже самой смерти. По крайней мере, так говорила мне мать. И где, как не в Великом Майнцском соборе стоит произнести настолько важную клятву.
Осенью 1507 Эм отправилась в Базель, чтобы вернуться в Вакернхайм к концу года вместе со своей семьей. Родерик, как две капли воды похожий на величественную Нану, приехал со своей женой, какой-то жутко знатной дворянкой из Венгерского королевства. Сама Адриана ван Хоффе, которую я не видел с того далекого 1499-го, внешне ничуть не изменилась, носила все те же шикарные шуршащие платья и богато украшенные высокие прически, на составление которых, я уверен, уходило немало времени каждого дня. Гордая чета матери и сына, теперь уже дополненная новым, не менее надменным членом в лице супруги Родерика, производила далеко не самое приятное впечатление. Эм предупреждала меня, что общение с ее семьей будет не простым, даже не смотря на присутствие ставшего практически родным Танкреда, но я не ожидал, что вместо двух горделивых аристократов, мне придется встречать и некоторое время терпеть сразу трех.