Но, к моему удивлению и безграничной радости Меридит, все оказалось не так уж и плохо. Нана приняла меня, как родного сына - она тепло смотрела на меня, не выказывая ни капли надменности, спокойно разговаривала со мной, будто мы знали друг друга уже несколько долгих лет, и всячески намекала мне, что нам с Эм стоит посетить их фамильный дом, расположенный в тихом пригороде Базеля.
Восьмого февраля 1508-го мы произнесли великую клятву любви, стоя под внимательным взором Господа нашего внутри огромного Собора Святых Мартина Турского и Стефана. Меридит ван Хоффе из Базеля ушла в прошлое, став Меридит Фронсберг из Майнца.
Эм стала моей женой. Я мог бы сказать, что те годы были самыми счастливыми в моей жизни, но это было бы непозволительным преуменьшением. Мы жили в Вакернхайме, не расставаясь друг с другом ни на миг - творили искусство вместе, сплетая музыку и живопись воедино, выращивали сильных и гордых лошадей, за пару лет сделав табун моего отца поистине впечатляющим. Мы много и часто ездили верхом, отправляясь в самые отдаленные уголки феода, заполняя время, проведенное в пути, душевными диалогами. Милая Эм очень любила мечтать. Она ехала рядом со мной на одной из своих излюбленных кобылиц, подставляла лицо яркому майнскому солнцу и, в легкой неге закрывая глаза, отправляла в полет свою богатую на выдумки фантазию. Она смотрела на высокие облака сквозь прикрытые веки и говорила, что когда-нибудь люди точно смогут летать. Еще она говорила, что в будущем наверняка появятся музыкальные книги, которые будут воспроизводить любые, даже самые сложные произведения без какого-либо труда - человек откроет такую книгу и тут же услышит, как где-то величественно играет музыка. После этих слов она, как правило, принималась напевать какую-нибудь мелодичную композицию, игриво щурясь в мою сторону после каждой ноты. Но одно четверостишье, которое она придумала сама, звучало из ее уст наиболее часто:
Откройся же мне, поведай мне тайну,
И я не усну у тебя на руках.
В том месте, где Рейн встречается с Майном,
Ты счастье найдешь в моих ясных глазах.
Я любил Эм. Все эти годы, что мы провели вместе, я любил ее, словно моя влюбленность застыла на самом своем пике, показывая мне красоту Меридит, облаченную в ореол божественной святости. И я видел ответную любовь в зеленых, улыбающихся глазах Эм. Ей очень нравилось наблюдать за моими занятиями стрельбой - она брала легкий деревянный стульчик, ставила его неподалеку от моей мишени и буквально застывала, внимательно следуя взглядом за стрелами. Мой старый лук - Вирринг - пришел в негодность несколько лет назад. В основном потому, что я вырос, и мне стало откровенно неудобно использовать детскую конструкцию Вирринга. Мой новый лук - имя я менять не стал - был полноценным боевым композитом, с металлическими вставками и костяной рукоятью. Мастер-стрельник из Майнца поработал на славу, дополнительно научив меня изготовлению стрел, рассказав мне о премудростях выбора длины древка и материалов для наконечника и оперения.
Вскоре Эм стала полноценным членом нашей семьи, заслужила доверие и уважение моей матери, расположение которой в первые годы нашего с Эм общения было, откровенно говоря, более чем предвзятым. Бирна воспринимала Меридит, как старшую, родную сестру, пытаясь во всем ей подражать.
О замужестве моей робкой сестрички не шло и речи - отец как-то заговорил об этом, но мать его тут же прервала, сказав, что Бирна сама сделает свой выбор, когда посчитает нужным. Но она вовсе и не считала женитьбу необходимость. Напротив - она ее боялась. Над нашей семьей все еще висел призрак Лорен... Я его не сильно замечал, а вот чуткая и застенчивая Бирна, казалось, вобрала в себя весь негатив того несчастного случая. Сестра то и дело отправлялась в фамильный склеп, расположенный под Башней Искусств, гладила теплой ладонью холодные камни, наощупь читая прибитые металлические буквы, обозначающие имя Лорен. И я об этом бы даже и не узнал, если бы не Эм. Именно Меридит рассказала мне, что проследовала за Бирной в склеп Фронсбергов, рассказала, как сжалось ее доброе сердце, когда она увидела мою сестру, одиноко стоявшую посреди звенящей тишиной могилы.