Франц услышал, как вновь открылась дверь - в этот раз без учтивого стука - он крутил головой, балансируя на грани сознания, чувствовал, как сильные руки подхватили его тучное тело и понесли по ступеням вниз. В мастерскую.
- Все готово? - вопрос озвучил все тот же незнакомец, несколькими минутами ранее нарушивший покой Ландгрима.
- Почти, - сухо ответил грубый голос.
Франца посадили на пол его некогда знаменитой мастерской. Он сидел, ошарашено качая головой, и слышал, как рядом ведется работа. Этот звук был ему хорошо знаком - голос горящих дров, дыхание кузнечных мехов и треск раскаленных углей. Ландгрим почувствовал страх. Каждый ожог на его теле будто бы налился свинцом, ощущался на коже, как нечто инородное и омерзительное.
- Эй, дружище! - Франц ощутил хлесткие удары по щекам. - Просыпайся, скоро твой выход. Хотя есть один нюанс - надо тебя раздеть. Ты ничего не подумай, - весело затараторил незнакомец. - Я вовсе не такой и не желаю узреть твое нагое тело. Я, как и любой порядочный мужчина, предпочитаю шлюх.
На фоне дико заржали. Мужчина продолжал:
- Но мы не хотим, чтобы этот царский наряд облегчил твою участь.
Франц почувствовал холодное прикосновение металла к своей коже - его скромную, грязную одежду аккуратно разрезали по швам. За несколько быстрых минут его лишили тех жалких тряпок, что Ландгрим считал своим гардеробом. Он беспомощно сидел на пыльном полу мастерской, испуганно вжимаясь в стену.
- Пора! - незнакомец, бурлящий похотливым весельем, громко щелкнул пальцами. - Да начнется представление!
Грубые руки подхватили Франца и понесли.
- Ч-то вы... Что вы делаете?! - тщетно завопил кузнец, непроизвольно двигаясь в сторону испепеляющего жара. - За-ачем вы... Что?! БОЖЕ! НЕТ!
Его тучное тело обыденно закинули в кучу алых углей, словно это был не человек, а груда мусора, которую непременно надо было сжечь. Ландгрим заверещал на грани возможностей голосовых связок. Раскаленные угли впивались в кожу, прожигали ее до мяса, шипя и порождая сладковатый запах жаренной плоти. Одурев от боли и ужаса, Франц замахал руками и ногами, разбрасывая угли вокруг себя, зарываясь в испепеляющий ад все глубже и глубже с каждым движением. Его тело горело и плавилось, он сделал попытку выбраться из этого кошмара, но наткнулся на прочную металлическую решетку, выкованную из толстых прутков, которой накрыли круглый чан кузнечной печи. Его заперли в этом аду.
Казнь свершилась.
*
- Проклятое место, не нравится мне здесь.
- Ты никогда не бродил рядом с Теменью, - седой уныло подбрасывал ветки в костер. - Вот где точно проклятое место.
- Не понимаю, от чего мы бежим, - Андгельм уже скучал по своему дому, по жене и дочери, по теплой мягкой кровати, пропитанной запахами его верной супруги. - Мне кажется, что мы проскакали уже ни одну сотню километров...
- Перестань ныть, - Вильгельм смачно сплюнул. - Позади осталось лишь тридцать. Лучше ложись спать, нам рано вставать.
- Ради чего, Авель?! Куда мы?
- Подальше от Майнца, - он хмуро смотрел на пламя. - Как можно дальше.
- С чего?! Я не понимаю, - толстяк возмущенно тряс необъятной головой. - С каких пор ты стал таким пугливым? Не думал, что простой дым может так тебя...
- Там, где дым, там и огонь, - седой Гарофрид смотрел на друга немигающим взглядом. - А в мертвом доме огонь просто так не горит. Тебе не хотелось покидать семью, Анд, я понимаю. Но это все ради них. И ради тебя. Если все будет тихо, мы вернемся через несколько месяцев... - Вильгельм шумно втянул воздух носом. - Но предчувствие у меня скверное.
- А что Ватт?
- А что с ним? Мне на него срать. Он сам нас во все это втянул... Не понимаю, зачем мы согласились, - Авель задумался, смотря в черное, безжалостное небо. - Он ни капли не похож на отца.
Тяжело молчание повисло над скромным лагерем двух обреченных беглецов. Андгельм Гельбрет не был ни храбрецом, ни опытным путешественником, в силу своей наивности он не понимал, чего так страшится его старый друг. Не понимал, что заставило Авеля прийти к нему этим ясным весеннем днем и потребовать скорейшего отбытия из Майнца. Но Анд не мог ослушаться. Не мог, ибо был обязан Вильгельму всем. Именно Гарофрид рисковал собственной шеей, отправляясь на охоту в богатый лес Фронсбергов, именно Авель обеспечил Андгельма великолепным мясом, которое без каких-либо усилий удавалось превращать в блестящее золото. Они были друзьями всю жизнь. К тому же, Вильгельм не изъявлял особого желания посещать Вакернхайм, и тогда, сидя у костра на закате четырнадцатого мая 1511-го, Анд чувствовал себя виноватым за тот кровавый поход в дом благородной семьи.
- И куда мы отправимся? - тихо проскулил Андгельм.