- Темнее янтаря, но светлее лесных каштанов...
- Именно! - я не понимал ликования Рэса. - И теперь они такого же цвета.
Номрес замолк. Он вылупился на меня, не произнося больше ни слова, будто проглотил язык.
- И что дальше, Рэс?
- Вчера они были серыми, - отрывисто выпалил он.
- Что?
- Твои глаза вчера были серыми, - он начал тараторить на пределе дыхания. - Впервые я увидел это, когда мы убивали жирных братьев. Тогда я подумал, что мне показалось. Твои глаза изменили цвет с темного на светлый и обратно. Несколько раз за, буквально, десять минут. Я подумал, что все дело в освещении, хотя, если быть честным, я скорее пытался убедить себя в этом. Не знаю, зачем, да и какая к черту разница. Мне страшно, Эр. Я такого никогда не видел.
- Успокойся, Рэс, - его история была нелепой.
«Клянусь моим именем, старый друг окончательно спятил. Несколько часов назад я убил юную девушку, совсем еще девочку, лет которой, вероятно, было даже меньше, чем Эм в тот день, когда я впервые взял ее. Я убил дитя, а Рэс прикончил ее мать без дрожи в руках и без сожаления. И сейчас мой давний приятель говорит мне, что его беспокоят мои глаза? Что они каким-то таинственным и магическим образом меняют цвет по вечерам?»
- К черту спокойствие, друг! Вчера твои глаза были серыми весь вечер. Даже не так. Когда мы въехали во двор и вышли из телеги, они еще были темными. Я точно видел это сквозь прорези твоей маски. Но потом...
- Перестань. Прошу тебя, ради нашей дружбы, перестань сейчас же! Ты только послушай себя, Рэс. Даже если бы и не было всех этих убийств, даже если бы моя семья и моя Меридит были живы, твоя тарабарщина касательно цвета моих глаз все равно казалась бы бредовой.
Номрес помрачнел, как никогда прежде. На какой-то миг мне показалось, что он сейчас набросится на меня, вопьется зубами мне в горло и будет рвать мою плоть, как голодный волк.
- Н... - Рэс сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. - Наверное, ты прав. Мы все неслабо перенервничали, правда? - я кивнул. - Слишком много убийств, - «Ты бы с радостью прикончил еще дюжину, не так ли?» - За такое короткое время.
Он замолк и уставился на меня, словно выжидая.
- Что?
- Он пытался покончить с собой, - вкрадчиво прошептал он. - Ногтями драл вены на руках и на шее. Нам повезло, что ублюдок на редкость толстокожий. Ему удалось изрядно себя поцарапать, но до сосудов он так и не добрался. Хотя, если бы его не связали, кто знает?
- Его связали?
- Ага. Мы не стали тебя будить, это было глубокой ночью, - «Теперь ты уже командуешь в мое доме, пока я сплю?» - Шрам, которого мы оставили сторожить Ватта, разбудил меня задолго до рассвета.
- Это не должно повториться.
- Знаю. У меня есть пара идей...
- Прикажи войнам притащить жаровню с углями в темницу Ватта.
Рэс удивленно поднял бровь.
- Жаровню?
- Да. Пожарим немного мяса.
Мы решительно покинули мою спальню и отправились в темницу. По пути Рэс подлетел к одному из наемников и отдал необходимые распоряжения. Добравшись до тюрьмы Вакернхайма, я вновь увидел ЕГО. Ватт, скрючившись, лежал в темном углу сырой камеры. Руки Виконта грубо связали за спиной, заломив запястья настолько сильно, что они посинели. Едва я зашел в темницу, он начал злобно на меня шипеть, щедро сыпя проклятьями.
- Чтобы ты сдох, Фронсберг, - мрачно шептал Ватт. - Я тебя проклинаю. Я тебя ненавижу.
- Это все взаимно, урод.
Сквозь решетку его камеры были видны два бледных тела, лежащие в темнице напротив. Люсиль и Аннет Ватт.
«Не слишком ли это жестоко? Заставлять отца смотреть на мертвых, но любимых...»
- Надо было отрубить тебе голову, - глаза Виконта горели злобой. - Надо было трахнуть твою шлюху, прежде чем ее убить. Трахнуть всю твою сранную семью, даже ублюдка отца.
- Миленько, выродок просит добавки. Рэс, где жаровня?
- Сейчас принесут.
- А колода и топор?
- Уже здесь, - я видел, как сверкнула его улыбка в слабом свете настенных факелов. - Ты сам, или как?
- Нет. Пусть это сделает Шрам.
«Тебе бы это понравилось, да? Точно, я уверен. Ты бы хотел все сделать сам, рубить, жечь и упиваться муками. Я тебе такой радости не доставлю, уж извини».
Пышущую адом жаровню поставили по центру темницы. Рядом расположили потрепанную плаху, старательно изрубленную колуном. В сумрачной темноте камеры мое внимание привлекало лишь одно - как затравленно бегают глаза Виконта Ватта, как он тщетно пытается понять, для чего здесь все эти устрашающие вещи, и что его ждет.
- Начинайте.
- Начинаем! - вторил мне Рэс.
Двое наемников схватили все еще связанного Ватта, резко освободили его руки, развернули его к зною жаровни и впечатали ладонями в щербатое дерево колоды для рубки дров. Его взгляд наполнился пониманием... И ужасом осознания.