Раав высунулась из окна так далеко, как только могла. Воина нигде не было видно. Ее охватил внезапный восторг.
— Настал день, Мицраим. Бог ведет Свой народ — израильтян — в их страну!
Глава шестая
— Вождь воинства Господня передал мне Его повеления, — Иисус обратился к множеству воинов израильских. Он уже собрал священников и простер к ним руки, говоря. — Возьмите ковчег завета и назначьте семь священников, которые будут идти впереди него, и у каждого пусть будет труба из рога барана, — он снова обратился к воинам. — Идите строем вокруг города, и вооруженные пусть прокладывают дорогу перед ковчегом Господним.
Салмон был встревожен, как и остальные вокруг него. Они все начали вполголоса переговариваться. Разве не надо рыть окопы? Разве не должны они возводить земляные укрепления? Как они смогут ворваться в Иерихон без стенобитных орудий?
Иисус поднял руки, и все снова притихли.
— Отныне молчите. Ни слова, пока я не прикажу вам воскликнуть!
И все дали обет молчания.
Колена построились шеренгами, и сотники повторили приказы. Затем наступило молчание, и многочисленная армия двинулась вперед, повинуясь повелениям Господним. Единственное, что нарушало тишину, — это ритмичный звук шагов воинства израильского, сопровождаемый трубным звуком.
Раав слышала крики царских воинов с дозорной башни: «Они идут! Израильтяне приближаются!» На крыше раздались шаги — солдаты занимали свои места вдоль стены.
Мицраим подбежал к окну.
— Что нам делать? У нас есть эта красная веревка? Что мы будем…?
— Мы будем ждать, — спокойно сказала Раав, наблюдая многочисленное воинство Израиля, идущее по иерихонской равнине. Они шли прямо к городу. Глубокий, резонирующий звук труб долетал издалека, но именно звук тысяч шагающих ног заставил ее сердце биться чаще. Они приближались шеренга за шеренгой. Ближе и ближе. Она чувствовала, как дрожала земля. Или это она сама дрожала оттого, что наступил великий и страшный день пришествия Господня? Она видела священников с трубами, ковчег Господень и шагающих воинов, приближавшихся к ней.
— Это их Бог? — спросил Мицраим, стоявший рядом с ней. — Это Он?
Она никогда не видела ничего более прекрасного, чем этот предмет с фигурами странных крылатых существ, обращенными друг к другу.
— Бог, сотворивший небеса и землю, не может быть помещен ни в какой ящик.
— Тогда что это они несут?
— Я слышала, что это называется ковчегом Господа. Их вождь, Моисей, взошел на гору Синай, и там Бог Своей рукой начертал законы на каменных скрижалях. Наверняка они несут именно это.
— А если захватить ковчег, перейдет ли его сила к другим?
Она достаточно хорошо знала своего брата, чтобы угадать, куда могут завести его мысли.
— Бог избрал израильтян Своим народом, и Он дал им законы. Я не знаю почему. Но Его силу невозможно передать. Разве люди навели на Египет десять казней или разделили Чермное море? Разве люди свернули Иордан, словно ковер? Сила принадлежит Господу. А Господь — это… — Раав развела руками, ей не хватало слов. — Господь — это Господь.
— У них совсем нет стенобитных орудий, — сказал Иовав, выглядывая из-за ее плеча.
— И осадных сооружений, — добавил отец, подходя к окну.
Мужчины обступили ее, оттеснив в сторону, сгорая от нетерпения увидеть приближавшуюся армию. Но они увидели ее глазами людей неверующих.
— Как они собираются сломать ворота и войти в город? — спросил Мицраим.
— Они скоро будут атаковать стены, — мрачно сказал отец. — Они уже близко.
— Так близко, что воины, стоящие на стенах, могут убить их из луков, — заметил Иовав.
Передние шеренги израильтян развернулись, и они продолжили шагать уже вдоль стен.
— Что они делают? — спросил Мицраим.
— Возможно, они решили напасть с другой стороны, — хмуро сказал отец.
Все утро они наблюдали, как воины проходили под окном. Когда ковчег снова появился, Раав закрыла глаза и склонила голову в почтении. В это же время последняя фаланга обошла Иерихон.
«Они уходят! Израильтяне уходят!» — по стенам Иерихона пронесся крик, в то время как израильское воинство направилось назад к иерихонской равнине. Иерихонские воины кричали, смеялись и глумились.
Раав поморщилась, когда услышала оскорбления, которыми осыпали отступающую армию. Знают ли люди на стенах, что унижают тех, кто скоро победит их? Ей хотелось заткнуть уши, когда они начали осыпать язвительными насмешками Бога Израиля. Ей было стыдно за свой народ, за их самоуверенность, за их презрение к всемогущему Богу. Если бы у ее народа была хоть капля мудрости, они бы уже отправили посланников с дарами! Царь бы уже вышел и присягнул в верности Богу Израиля! Но эти ожесточенные бесчувственные люди закрыли город, превратив его в могилу.