Не прошел он и трех переходов по дворцу, как его нагнал высокий молодой чиновник. Нехези уже видел его при дворе. Это был секретарь и писец царицы Анхесенамон Псуинес.
– Почтенный Нехези, удостоен высокой милости.
– Я был принят госпожой Верхнего и Нижнего Египта, – согласился Нехези. – Это высокая честь.
– Но, почтенный Нехези, удостоился не только приема у царицы Египта. Царица указала ему место среди своих доверенных слуг.
– Я и без того был одним из преданных слуг царицы, – уклончиво ответил Нехези.
– Но теперь ты приближенный Анхесенамон. Жди великих милостей.
– Но я секретарь великого чати Эйе, почтенный Псуинес.
– Тебе не стоит прикидываться, что ты ничего не понял, Нехези. Ты умный человек и весьма хорошо образован. И ты не первый день при дворе. Титул Друга фараона дал тебе еще великий Эхнатон. Завтра я навещу тебя в твоем доме, Нехези.
– Я буду ждать тебя, почтенный Псуинес. Приходи в мой дом.
– У тебя есть небольшая библиотека? Я не прав?
– Есть. Хотя мое собрание папирусов не столь велико, но буду рад показать его тебе, Псуинес.
– И тебе следует помнить слова царицы о доверии, Нехези. Государыня произнесла их не просто так. Не стоит тебе делать необдуманных поступков. Ныне время выбирать сторону. А это большое искусство в столице страны Кемет…
***
Мемфис
Нехези говорит правду
1337 год до новой эры
Четырнадцатый год правления фараона Тутанхамона
Эйе осматривал новую роспись стен своего дома. Он заказал это лучшим художникам города, и они взяли с него целое состояние.
На стенах дома были запечатлены сцены жизни самого Эйе и его семьи. Великий чати заказал эту работу не случайно. Его вполне устроили бы и старые стены, которые были расписаны не менее талантливо. Но слухи о божественном происхождении царицы Анхесенамон нуждались в развенчании. И потому сейчас целые стены дома были покрыты сценами рождения его дочери Нефертити, будущей жены Эхнатона. Причем большая фигура самого Эйе нависала над фигуркой царицы Египта.
Также чати фараона приказал изобразить рождение самой Анхесенамон. И снова его фигура была больше фигуры царицы. И в сцене коронации Тутанхамона Эйе был изображен вровень с владыкой, а царица была вдвое ниже, что подчеркивало её зависимое положение от Эйе.
Вошел слуга и доложил:
– Господин, прибыл твой писец Нехези.
– Проводи его сюда.
Вскоре Нехези предстал перед чати. Он пытался по виду Эйе понять, знает он о его посещении покоев царицы, или нет. Но Эйе умело скрывал свои мысли.
– Как тебе направится работа мастеров? – Эйе указал писцу на стены.
Нехези посмотрел на сцену рождения Анхесенамон и сказал:
– Работа отменная, но не думаю, что она понравится царице.
Эйе усмехнулся:
– На это я и рассчитываю. Мне не нужно чтобы эта работа нравилась ей.
– Господин, – сказал писец. – Позволь мне оставить службу и удалиться в Фивы.
– И с чего это тебя потянуло на покой? Ты еще молод, Нехези.
– Я писец и могу посвятить жизнь составлению папирусов. Ибо писцы это те, у кого на устах истина. Человек угасает и тело становится прахом. Но папирусы останутся и останутся записанные великие деяния.
– Фараон Эхнатон показал, как уничтожать память с каменных стел. А теперь жрецы, используя его опыт, стирают его самого из памяти страны Кемет. Так с чего это тебя потянуло на покой?
– Интриги двора утомили меня, господин.
– И моя внучка так озадачила тебя.
– Господин уже знает?
– Да. Я много плачу за сведения и потому они стекаются ко мне быстро. И я сам могу предположить, чего Анхесенамон хотела от тебя. Она приказала тебе служить ей. Разве нет?
– Да, господин. Ничто не скроется от тебя.
– Нехези, я уже слишком долго живу при дворе фараона. И потому победа в борьбе останется за мной. Ни Тутанхамон, ни Анхесенамон, ни жрецы, ни Хоремхеб не могут переиграть меня. Я должен получить корону Египта!
– Я это знаю, господин.
– Значит, моя внучка желает сражаться со мной? Она вообразила себя умной?
– Что ответит, мой господин, на мою просьбу об отстранении от дел?
– Ты останешься служить мне, Нехези. А что до Псуинеса, то можешь встретиться с ним. Пусть он тебе скажет, чего хочет!
– Он потребует предать тебя.
– И что с того?
– Но что мне ответить ему? Согласиться для виду?
– Зачем? Я не так слаб, чтобы вести с Анхесенамон такую игру. Скажи ему все, что нужно сказать, Нехези.
– Как прикажет, мой господин.