Снилась Тамара. Хорошо, что не… В общем, в приличном виде снилась. Не хватало мне ещё раз напугать попутчиков какими-нибудь стонами. Все-таки, чем ближе я был к ней, тем больше моё нетерпение. Сердце еле держалось, раздувшись до размера громадного шара, от переполнявшей его нежности.
… К вечеру следующего дня подъехали к Массандре.
Вышел из дилижанса на почтовой станции, от которой в гору шла дорога к усадьбе Воронцова.
«Опять пешкодралом!» — улыбнулся.
Шагу не успел сделать, как услышал знакомый голос.
— Коста!
Ошалел. Это же Тамарин голос. В следующую секунду жена уже повисла у меня на шее. Удивление моё было настолько велико, что я не мог отдаться весь счастливому моменту встречи. И слова вымолвить не мог. Тамара, по своему обыкновению, не давала мне открыть рта. Целовала беспрерывно, что-то говорила не переставая. Успел еще только заметить верного Бахадура у неё за спиной.
Наконец, Тома взяла перерыв. Поставил её на землю.
— Ты… Вы как здесь⁈ — задал мучавший меня вопрос.
— Тебя встречаем, — улыбнулась жена.
— Да… Но откуда ты могла знать, что я сегодня приеду? Кто-то предупредил?
Тамара снисходительно посмотрела на меня. Я знал этот взгляд и знал, что за фраза следовала обычно за ним.
— Я дурак? — вздохнул я.
— Угу! — рассмеялась Тома.
— Ну, рассказывай.
— Все просто. Ты должен был получить моё письмо. Я верила в это. Знал, что я жду тебя. Ты — хороший муж. Не мог не выполнить моей просьбы. Поэтому я и Бахадур тебя встречаем.
— И сколько дней вы меня вот так встречаете?
— Всего три.
— Тамара! — я начал задыхаться.
— Ну, ну, ну! — Тамара прижалась ко мне, похлопала по спине. — Все хорошо, любимый! Все хорошо! Пойдём. Нам нужно поторопиться, если хотим успеть к твоей сестре.
— Да, да!
Тамара оторвалась от меня, сделала шаг в сторону, чтобы я смог поздороваться с Бахадуром. Обнялись крепко.
— Как ты?
— Хорошо, — ответил бывший пират на нашем языке жестов.
— Спасибо за Тамару.
Он улыбнулся. Тут я, наконец, разглядел его наряд. До этого мне казалось, что более пестрого одеяния, чем на турецком капитане, спасшем меня остановкой в открытом море, я не видел. Но сейчас одежда Бахадура являла собой какую-то адскую смесь цветов. И Тамара, и алжирец поняли причину моего удивления.
— Баронесса все развлекается, — усмехнулась Тома. — Больше же делать нечего.
— Она, как я погляжу, решила все цвета радуги повторить в его наряде. Или у неё со вкусом — беда! — проворчал я. — Ты не устал от этого?
Бахадур сплюнул.
— Ну, хоть так!
Взял Тамару за ручку. Пошли ко дворцу.
Идти было — всего ничего. Обстоятельного разговора все равно не получилось бы. Тамара только успела, смеясь, отреагировать на мою заботу о Бахадуре.
— Ты зря его жалеешь. Я, если честно, уже Богу молилась в Тифлисе. И была счастлива, что уехали с Розенами.
— Почему?
— Так он там, пользуясь своим положением любимчика, такую бурную деятельность развёл!
Я посмотрел на Бахадура. Тот уставился на меня честными-пречестными ярко-синими глазами.
— Ты что там творил в Тифлисе? — спросил его.
Он сделал вид, что не понимает сути вопроса.
— Так он тебе и скажет! — усмехнулась Тамара.
— Конечно, не скажет! — улыбнулся я.
— Что молчишь? — Тамара набросилась на Бахадура. — Язык проглотил?
— Тома! Тома! Что ты несёшь? — попытался я урезонить жену.
— Нормально, — отмахнулась Тамара. — Стесняешься? Давай, расскажи о своих похождениях, герой-любовник! Как ты ни одной юбки не пропустил!
Бахадур пошел «в отказ». Сделал вид, что, мол, наговариваете вы на нашу семью, начальник, грех это.
— Ух! — Тамара врезала алжирцу по плечу. — Негодник!
Бахадур еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.
— Все! Все! Потом разберёмся, — успокоил я Тамару.
Подходили к дворцу. Сразу увидел барона Розена. Сердце скрутила дикая тоска. Резко постаревший, потерявший всякий интерес к жизни, мой бывший командир сидел на крытой террасе на стуле в обычной шинели, смотрел перед собой невидящим взором. Заметил меня. Чуть улыбнулся.
— Коста!
Мы подошли.
— Здравствуйте, Григорий Владимирович.
— Здравствуйте, здравствуйте. Надо же! Права оказалась ваша ненаглядная! Никто не верил. А она вон встречать вас ходила каждый день. Дождалась!
— Да… Как вы?
Розен горько усмехнулся.
— Думаю, не стоит об этом. Лучше расскажите о себе. Как вы? Надолго ли? Куда дальше?
— Хотел, конечно, подольше побыть здесь с родными. Но вышло предписание. 1 февраля должен быть в Петербурге.