Мою затянувшуюся речь прервала неслабая пощечина от королевы. Близняшки опустили руки и сидели красные и насупленные, а Машка покусывала губы в каком-то бешенстве, смешанном с бессилием.
– Ты говори, да не заговаривайся! Или ты думаешь, нам тех уродов было в удовольствие убивать?
– Почему бы и нет? Не буду припоминать все остальные обиды, напомню только мой вчерашний день рождения. Если вы настолько унижаете и оскорбляете меня, что для вас чужому человеку отрезать руку или ногу?
Девчонки демонстративно встали, все отошли к двери и, пока я одевался с независимым видом, о чем-то коротко переговорили. Затем все трое опять двинулись на меня с самыми решительными намерениями. Причем на губах Машки играла стервозная, коварная улыбка. По взмаху ее ладошек Катька с Веркой привычно заломили мне руки и поставили на колени, заставив лбом коснуться стоп королевы. Еще и провякали при этом:
– Преступник нижайше просит пощады у вашего величества!
– Он глубоко осознал свою вину и раскаялся!
Мне ничего не оставалось, как подавить рвущиеся наружу слезы и приготовиться к самому худшему. Но себе я при этом дал зарок: умру, но на поводу у этих сучек больше не пойду! Пусть хоть и в самом деле на куски разорвут!
Тем более удивительным прозвучал вынесенный надменным и жеманным голосом приговор:
– Повелеваю! Приближенного к нашему божественному телу и к телам моих верных амазонок подлого Пончика отныне не допускать к оным! Запретить ему ласки, утехи и ролевые игры до его полного исправления и поданного в подобном же виде очередного прошения. Если же он этого не совершит, отныне пусть и не надеется на нашу защиту. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!
В тот же миг меня небрежно отпустили, и я зарылся избитым лицом в пушистые тапочки нашей королевы. На что ехидный Веркин голос констатировал:
– Ваше величество, кажется, он уже раскаялся и просится обратно к вашему телу.
А Катька, делая вид, что нечаянно, наступила на мои пальцы и уточнила:
– Это правда, Ивлаев? Или нам показалось?
Мне хотелось и плакать, и скакать от радости. Но подобным поведением я бы все испортил, и меня бы сразу опять превратили в невольника. Поэтому я ответил со всей возможной строгостью и раздражением:
– Показалось! И сойди с моей руки, Катерина Васильевна.
Та, как всегда, попыталась меня обмануть:
– Это она Катька!
Но я уже сидел, растирая отдавленные пальцы, и даже не смотрел в ее сторону.
– Старшим врать некрасиво. Да и младшим – тоже.
– Вот это да-а-а… – протянула наша королева в изумлении. – Может, тебя, Борис…
– Павлович! – строго напомнил я, поднимаясь.
– …еще и на «вы» называть?
– Лишнее. Молоды мы еще, Мария Семеновна, да и в близкой родне состоим. – Пока они все открывали рты для своих реплик и переглядывались, я с напором продолжил: – Тем более что мне на чердак надо в срочном порядке. Теперь, зная, откуда появится Грибник в следующий раз, мне надо срочно установить самую надежную камеру на постоянной основе. Он должна работать вечно, но таки заснять тот момент, когда этот таинственный странник появится вновь. Потому что наиважнейшее – знать, как он это делает. Иначе я могу и не вернуться.
Уже находясь в движении, я услышал в спину Машкин смешок:
– Ты к нам тоже собираешься возвращаться с торчащим хозяйством?
– Может, и да, может, и нет, но из-за какой-то глупой мелочи я в неизвестном тоннеле подыхать не собираюсь.
Все трое уже двигались за мной, довольно вежливо, по сравнению со вчерашними, засыпая вопросами:
– Значит, там все-таки тоннель?
– Ты его хорошо рассмотрел?
– И какой он величины?
– Ничего не видел, ничего не знаю, но! Отныне никаких пьянок и посторонних связей! Даже принюхиваться забудьте к алкоголю! Все силы, энергию, время и наши знания направляем на раскрытие великой тайны!
После моих патетических речей за спиной не раздалось ни слова!
Нет, все-таки я гений и молодец! Достаточно было утаить пару секретов, чуток при этом приврать и проявить так недостающую мне настойчивость, и вот – результаты налицо! Меня слушаются!
А уж про свое рабство, так меня доставшее до вчерашнего дня, и ворох сыплющихся на голову унижений вообще говорить не приходилось. Теперь все перевернулось с ног на голову. Меня не просто не наказали, меня амнистировали! Меня почти поставили в равные условия, и теперь вроде бы как (тьфу-тьфу-тьфу не сглазить!) меня хотят привлекать для «спектаклей» и ролевых игр только по полному согласию.