– А ведь вы довольно охотно дали согласие?
– Дело в том, что мне не терпелось избавиться от доктора Лэннинга, – живо ответил профессор. – В тот момент я готов был согласиться на что угодно.
– С тем чтобы, как только он уйдет, сразу же позабыть про свое обещание?
– Видите ли…
– Но ведь это вы предложили университетскому совету арендовать робота?
– Да.
– Следовательно, ваше согласие вовсе не было отговоркой. Вы дали его охотно и сдержали свое обещание.
– Я действовал согласно принятой у нас процедуре.
– И вы вовсе не были так уж напуганы роботом, как это пытались здесь представить. Вы знаете Три Закона Роботехники, и они вам были известны еще до той встречи с доктором Лэннингом?
– Мм, да…
– Потому-то вы так легко и согласились оставить робота без присмотра?
– Доктор Лэннинг уверил меня…
– Но будь у вас хоть малейшие сомнения, вы не удовлетворились бы его заверениями, не так ли?
– У меня были все основания полагаться на слово…
– Вопросов больше не имею, – прервал его защитник.
Когда профессор Гудфеллоу в еще более, чем прежде, раздраженном настроении покинул свидетельскую скамью, судья Шейн слегка наклонился вперед и спросил:
– Поскольку я не специалист по роботам, то мне Хотелось бы узнать точный смысл Трех Законов Роботехники. Не мог бы профессор Лэннинг процитировать их суду?
Доктор Лэннинг в этот момент о чем-то шептался с сидевшей рядом седовласой женщиной. Вздрогнув от неожиданности, он встал. Женщина подняла голову – ее лицо было совершенно непроницаемо.
– Хорошо, ваша честь, – сказал доктор Лэннинг, сделал паузу, точно собирался произнести длинную речь, и заговорил, четко выделяя каждое слово:
– Первый Закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второй Закон: робот должен повиноваться приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Третий Закон: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.
– Понимаю, – сказал судья, что-то быстро записывая. – И эти законы определяют поведение каждого робота?
– Каждого, без исключения, Любой специалист может это подтвердить.
– В том числе, робота И-Зет Двадцать Семь?
– Да, ваша честь.
– Возможно, вам придется повторить это утверждение под присягой.
– Я готов, ваша честь.
Он сел.
Его седовласая собеседница, Главный Робопсихолог компании «Ю. С. Роботс» доктор Сьюзен Кэлвин, поглядела на своего начальника без особого почтения. Впрочем, люди редко пользовались ее расположением.
– Показания Гудфеллоу были точными, Альфред? – спросила она.
– В целом, да, – пробормотал Лэннинг, – правда, он вовсе не был так уж напуган роботом, а когда услышал цену, то вполне был готов по-деловому обсуждать мое предложение. Но в остальном он не слишком уклонился от истины.
– Было бы разумнее назначить более высокую цену, – задумчиво проговорила доктор Кэлвин.
– Мы старались пристроить Изи.
– Знаю, Возможно даже, что перестарались. Они представят это так, словно мы преследовали какие-то свои цели.
– Так оно и было, – раздраженно заметил доктор Лэннинг. – Я сам это признал на заседании университетского совета.
– Они могут представить дело так, словно мы признались в одних замыслах, чтобы скрыть другие, более тайные.
Скотт Робертсон, сын основателя «Ю.С. Роботс» и владелец контрольного пакета акций, наклонился к Сьюзен Кэлвин с другой стороны и произнес оглушительным шепотом:
– Если бы вы заставили Изи рассказать, как все было на самом деле, мы бы сейчас знали, что к чему.
– Вам же известно, мистер Робертсон, что он не в состоянии говорить об этом.
– Так заставьте его! На то вы и психолог, доктор Кэлвин. Заставьте его говорить.
– Коль скоро я психолог, мистер Робертсон, – сухо произнесла Сьюзен Кэлвин, – так позвольте уж мне самой решать. Я не допущу, чтобы моего робота принуждали к опасным для него действиям.
Робертсон нахмурился, но, прежде чем он успел что-то сказать, судья Шейн постучал молоточком, и разговор пришлось прекратить.
Теперь показания давал Фрэнсис Харт, декан филологического факультета; это был полнеющий мужчина в безукоризненном темно-сером костюме строгого покроя. Розовую лысину декана пересекали несколько жиденьких прядей волос. Он сидел, чуть откинувшись, аккуратно сложив руки на коленях, и время от времени натянуто улыбался.
– Впервые о Роботс И-Зет Двадцать Семь я услышал от профессора Гудфеллоу на заседании университетского совета, – начал он. – Позднее, десятого апреля прошлого года, мы посвятили этому вопросу специальное заседание, на котором я был председателем.
– У вас сохранился протокол?
– Видите ли, – сухо улыбнулся декан, – мы не вели протокола. Наше заседание носило конфиденциальный характер.
– Что же произошло на этом заседании?
Сидя на председательском месте, декан Харт чувствовал себя не вполне уверенно. Заметно нервничали и другие члены совета. Один лишь доктор Лэннинг являл собой картину безмятежного спокойствия, Худой и высокий, с копной седых волос, он был похож на портреты президента Эдрю Джексона.
На столе перед членами совета лежали образцы заданий, выполненных роботом. Профессор физической химии Мэйнотт с одобрительной улыбкой разглядывал вычерченный Изи график.
Харт откашлялся и сказал:
– Робот, несомненно, способен компетентно выполнять определенную черновую работу. Перед заседанием я просмотрел эти образчики и должен заметить, что ошибок в них практически нет.
Он взял со стола длинные бумажные полосы, примерно втрое длиннее обычной книжной страницы. Это были типографские гранки, в которые авторы вносят исправления, прежде чем текст будет сверстан окончательно. Широкие поля гранок пестрели четкими корректурными знаками. Отдельные слова в тексте были вычеркнуты, а вместо них на полях были написаны другие таким красивым и четким шрифтом, что казалось, будто они тоже напечатаны. Синие чернила указывали, что ошибку допустил автор, красные – наборщик.