— Роджерс, у тебя есть средства связи?
— Только комм, но он на таком расстоянии не работает, конечно.
— Возьми мой телефон и сообщи всем заинтересованным лицам, что с тобой все окей, а то в новостях уже проскальзывают тревожные нотки, что ты погиб, находишься в коме, изуродован и прочая муть.
— Что, моя смерть уже не входит в твои планы? — Стив отпил еще кофе и с прищуром оглядел собеседника с ног до головы. Объективно Рамлоу был хорош собой, но поганый характер, беспринципность и умение бить в спину портили все впечатление.
Рамлоу чуть кофе не поперхнулся, до того натурально изобразив удивление, что Стив почти поверил. Если бы хоть немного обольщался на его счет — точно купился бы.
— Уже, Роджерс? Твоя смерть никогда не входила в лично мои планы. Реально думаешь, что выжил бы после выстрела в голову с нулевого расстояния? Еще в лифте?
Стив не мог с ним не согласиться, но сомнения никуда не делись.
— И вообще, слухи о моей кровожадности сильно преувеличены, — Рамлоу, потянувшись, выудил откуда-то из-под подушки самый простой телефон и протянул его Стиву. — Эту штуку не должны обнаружить, но ты все же постарайся дать понять той же Романовой, что с тобой действительно все хорошо, никто не держит тебя в заложниках. И что ты появишься… когда, кстати? — Рамлоу ухмыльнулся и облизал взглядом. Стив вспомнил его “загадаю второе желание, как только ты окажешься в моей койке, готовый к свершениям”. — Что мне сделать? Разозлить тебя как следует? Начать угнетать этого “Баки”?
Стив спокойно отпил еще кофе, отправил в рот какое-то крошечное медовое пирожное и прикинул, насколько сложная задача перед ним стоит.
Проблема была в том, что он не умел абстрагироваться в постели и никогда не ложился в нее ни по долгу службы, ни ради спасения мира, ни по еще каким-либо причинам, не имевшим отношения к личной симпатии и желанию заняться сексом.
Конечно, юношеский идеализм, желание дождаться правильную девушку и познать с ней все радости взрослой жизни, предварительно сводив к алтарю, остались в прошлом веке. В этом у него были женщины и даже один мужчина — совсем еще юный мальчик, который сам подошел к нему на улице. Он так хотел Стива, так жадно жался в такси, которое они поймали, выпив кофе и познакомившись, что отказать ему не было ни единого шанса.
Так Стив понял, что не только его тело претерпело изменения под влиянием излучения и сыворотки, а и сексуальность тоже стала идеально-неизбирательной.
Рамлоу походил на того тонкого мальчишку примерно так же, как сам Стив на Фьюри. То есть при желании сходство можно было отыскать, но сильно погрешив при этом против истины. Теперь же оставалось надеяться, что эта неизбирательность сработает и с Рамлоу.
Который рассматривал его с тщательно скрытым голодным интересом, замаскированным под наглость и глумливую насмешливость.
— Иди сюда, — приказал Рамлоу, обращаясь к Баки, застывшему около него. — На колени.
Стив оказался быстрее. Баки еще не успел оказаться на полу, как он уже прижимал Рамлоу к дивану.
— Ноут, — задушенно произнес тот и спихнул компьютер Баки на колени. Стив чувствовал, как Рамлоу возбужден, как выгибается под ним, хватая за задницу, но ощущал только ярость и желание придушить. — Горячий. Давай же.
Стив рванул на нем тонкие штаны, сдергивая их одной рукой, и до боли прикусил стык шеи и плеча, отчего Рамлоу, дернувшись, хрипло расхохотался, прижимаясь снизу всем горячим сильным телом. Он бесил. Он дразнил Стива так безыскусно и грубо, так уверенно давил на болевые точки, что это заводило сильнее горячечных поцелуев того мальчишки и его откровенного желания принадлежать.
Рамлоу хотелось заткнуть. Завязать узлом, чтобы не пошевелиться, и ломать, жестко драть до тех пор, пока тот не перестанет зубоскалить и заводить до кровавой мути перед глазами.
— Не делай ему больно, пожалуйста, — едва слышный сквозь грохот крови в ушах, голос Баки отрезвил Стива, когда тот уже, зафиксировав тело невольного любовника, готовился взять его, только чтобы унять ту бессильную злость, что кипела в нем.
С глаз будто упала пелена. Баки смотрел умоляюще, будто точно зная, как больно люди могут сделать друг другу в постели, предназначенной, в общем-то, для сна и наслаждения близостью. Стив отпустил взятое на болевой предплечье, гадая, как вышло так, что он в мгновение ока превратился в животное, готовое отомстить так — покрыв, унизив.
Впрочем, Рамлоу униженным не выглядел. Растерев растянутую в захвате руку, он изогнулся под Стивом, потерся лицом о гладкий шелк диванной подушки и взглянул через плечо.
— Ненадолго тебя хватило, да? Нахуй твою порядочность, Роджерс.
Судя по всему, Баки он не слышал. Стив погладил его по спине, покрытой шрамами, стараясь не думать, насколько далеко все зашло для Рамлоу, если тот готов терпеть фактически насилие, лишь бы быть с ним. Хоть так.
— Каким было бы твое второе желание, если бы Баки пришел один? — вдруг спросил он, обхватывая ладонью толстое основание хвоста — нежно-гладкое, горячее. Весь хвост был покрыт обычной человеческой кожей, ближе к концу рассеченной острыми пиками костяного гребня. Гладить его было приятно — гибкая, быстрая конечность, удивительно подвижная и чувствительная. Требуя ответа, Стив сильнее сжал хвост у основания, и тот, загнувшись широким полукольцом, ушел вбок, открывая крепкие смуглые ягодицы. Рамлоу рыкнул, прогибаясь в спине, и оттянул ладонью половинку крепкой задницы. У Стива пересохло во рту от одного взгляда на крепко сжатый темный вход в его тело, наверняка девственно узкий, тесный.
Он чуть не причинил боль другому человеку, пусть не лучшему на свете, не обремененному лишними моральными принципами, но живому, из плоти и крови, просто потому, что потерял контроль над своей вспыльчивостью.
— Второе желание, Брок, — Стив погладил основание хвоста и легко, осторожно коснулся туго сжатых мышц. Баки так и сидел на полу, глядя снизу вверх — жадно и грустно, а потом протянул на ладони какую-то склянку. Внутри оказалось масло. Густое, тягучее, пахнущее травами. От него мышцы мокро заблестели, а Брок, уткнувшись в подушку, застонал.
— Тебя. На необитаемый остров, пока ты мне не дашь, — хрипло и насмешливо признался он, и Стив, удерживая его за хвост, надавил, проталкивая в жаркую тесноту сразу два пальца, проворачивая их там, лаская хвост, будто это была другая, еще более чувствительная часть. — Блядь. Сука, Роджерс, если ты сейчас не…
Стив отпустил хвост и огрел его по заднице, раз уж придушить не получилось.
Брок странно дернулся, еще сильнее раздвинул колени и подался на пальцы с гортанным, низким стоном.
— Урод ты, — севшим голосом заметил он. — Но какой же… черт, да…
Стив, недолго думая, чуть раскрыл его и плеснул внутрь побольше масла, сунул три пальца, легко их провернул и приставил член.
Брок замер, приподнявшись на руках, оглянулся через плечо. На лице его была такая мешанина эмоций, от жадного ожидания до открытой беззащитности, что Стив, обхватив его за шею, притянул к себе, одновременно толкаясь членом внутрь и касаясь губами уголка рта. Брок тихо застонал, и этот глубокий вибрирующий звук все нарастал в нем, выдавая удовольствие не хуже, чем накрепко стоящий тяжелый член.
Он был тесным, горячим и до того нетерпеливо-страстным, почти отчаянно жадным, что Стив бы принял его за оживший огонь, если бы не был уверен, что он человек.
Гибкий, требовательно-настойчивый и шумный.
Слизывая пот с его шеи, быстро вбиваясь в тесное нутро, Стив рычал от душного, тяжелого удовольствия, выворачивающего его наизнанку, будто переплавляя что-то внутри.