Кончая в мечущегося под ним любовника, обхватывая ладонью его перенапряженный, вкусно текущий член, он знал, что никогда не сможет причинить ему боль. Ту, настоящую, отголоски которой потом тлеют внутри, как угли.
Едва снявшись с члена, Брок перевернулся на спину, и Стив замер от того, каким беззащитно-открытым было его лицо в этот момент. Почти красивым без вечной усмешки и презрительно прищуренных глаз. Поддавшись странному желанию, Стив коснулся его губ своими, и Брок на мгновение замер, будто раздумывая, оттолкнуть его, натянув извечную маску циничной жестокости, или ответить.
И ответил. Они целовались, ощупывая друг друга, будто после долгой разлуки — знакомясь заново, вспоминая вкус и запах. Узнавая.
Телефон, сброшенный на пол, зазвонил, и Брок встряхнулся, превращаясь в Рамлоу, оттолкнул Стива и нагнулся за ним, моментально захлопывась, как устрица.
— Да, — коротко бросил он, едва получив ответ, скатился с дивана и ушел в гостиную, хлеща хвостом по ногам, как рассерженный кот.
— Спасибо, — сказал Баки, протягивая Стиву влажное полотенце. — Ты бы потом жалел.
Стив ощутил что-то смутно похожее на стыд. Он не любил оказываться беззащитным, потерявшим контроль, вообще не любил делить интимные моменты с третьим, часто лишним, хотя в данном конкретном случае неясно было, кто тут кому пятое колесо.
Приведя себя в порядок, Стив принял у Баки еще одну чашку кофе (теперь на фарфоровом боку красовались розы) и поцеловал его в ладонь, погладил пальцем бугорки мозолей, явно от оружия, и решился, наконец, посмотреть в глаза.
— Прости, что тебе пришлось на это смотреть. Видеть меня таким.
— Ты, — Баки задохнулся на полуслове, будто не в силах продолжить, но договорил: — Лучший из тех, кого мне не посчастливилось видеть, Стив. Я бы очень хотел принадлежать тебе.
— А я бы хотел, чтобы ты был свободен, и сам решал с кем быть. Добровольно.
Баки поднялся красивым, почти соблазнительным движением, неестественно грациозный для своего сложения, Стив еще успел заметить сережку, прикрывающую темную впадинку его пупка, когда тот, поспешно отвернувшись, скользнул к окну, будто вообще забывая касаться ногами пола, а в кухню вернулся Брок. Хлопнул Стива по бедру хвостом, почти укусил поцелуем и раскрыл ладонь, показывая крошечную искусно сделанную золотую лампу.
— Обстановка накаляется. Так что давайте в темпе, красавицы. Баки, иди сюда.
Он впервые позвал джинна по имени, да еще тем, которое дал Стив, и Баки ощутимо напрягся. Это было заметно по всему: по тому, как закаменела линия спины и чуть поникли плечи, как руки сами потянулись к поясу в поиске оружия и тут же упали, будто вспомнив, почему нельзя.
Он подошел, снова опускаясь на колени у дивана, и посмотрел на Рамлоу снизу вверх, будто ожидая от него очередную гадость. Даже не от него лично, а от судьбы, сделавшей его рабом любого, у кого в руках окажется занятная золотая безделушка.
— Давайте так, — покрутив в пальцах лампу, начал Рамлоу. — Я вам не враг. Обо мне много какого дерьма можно раскопать, думаю, в меня не поленятся им кинуть в самое ближайшее время, но по сути я не такой уж мудак в личной системе координат, как принято считать. Хотите держаться за руки и трепетно переглядываться — на здоровье. Ебаться — пожалуйста. Но пока лампа у меня, главный тоже я. И если я говорю “прыгай”, то ты, Ясмин, спрашиваешь у меня “как высоко”, а не пялишься на Роджерса в ожидании подтверждения приказа. Как понял?
— Понял, господин, — ответил Баки и прильнул щекой к колену Стива, прикрыв глаза. — Жду приказаний.
— Далее, — у Рамлоу дернулся уголок рта, когда Стив положил ладонь на гладкие блестящие волосы Баки и принялся поглаживать его, задевая шею и тяжелую серьгу, ямочку на подбородке и яркие губы. — Я загадываю второе желание, а ты, Баки, постараешься никак его не переврать, иначе я запрещу тебе касаться Роджерса, а третье желание загадаю очень, очень нескоро.
— Я не читаю мысли, господин, — ответил Баки. — Но если ты четко скажешь, чего хочешь, то не буду ничего добавлять от себя, даю слово.
— Если тебе будет чего не ясно, ты у меня уточнишь, лады? — спросил Рамлоу и обхватил подбородок Баки жесткими пальцами. — В глаза смотри. Понял или нет?
— Да, господин.
— И зови меня по имени, раз уж мы тут все такие охуенно близкие люди, а? Вот-вот на хуй Роджерсу заскочит, а туда же — “господин”.
— Да, Брок, — бесстрастно отозвался Баки, по-прежнему не вырываясь. Стив сам разжал его пальцы и убрал руку, давая джинну свободу.
— Как только меня удовлетворит результат, ты звонишь кому там собирался, — Брок посмотрел на Стива, не спеша разрывать контакт — они так и соприкасались пальцами, — и начинаешь бурную деятельность по моей реабилитации.
— Я хочу, чтобы в процессе ты подтвердил, что Баки — модификант, созданный ГИДРой. Какой-нибудь спецпроект вроде моего.
— Ты собираешься сделать ему личность? — бровь Рамлоу выразительно дернулась, но Стив предпочел этого не заметить.
— Я собираюсь его освободить, так что, да, пусть у него будет официальная личность. Право пользоваться ей или нет останется за ним в любом случае.
— Ты псих, — тихо и очень серьезно произнес Рамлоу. — Такие, как он, созданы быть рабами. Их разрушительная мощь не должна оставаться на свободе с правом творить что вздумается.
Он закурил и нервно дернул длинным хвостом, так стукнул им, что на деревянном полу остались царапины.
— Никто не создан быть рабом, — Стив почувствовал, что опять заводится, а потому поймал хвост Рамлоу и сжал его, поранив руку шипами. — Уйми свой хвост!
— Да не могу я! Он, нахуй, дергается от всего на свете!
— Ты даже с хвостом не можешь справиться, а ратуешь за то, что кто-то кроме Баки имеет право решать, что ему делать!
— Да что ты сравниваешь теплое с мокрым?!
— А если мне отдадут тебя на поруки? Если это я буду решать, где тебе жить и с кем общаться? — Стив дернул за хвост, игнорируя боль в ладони, и Рамлоу, с шипением проехавшись с десяток дюймов по дивану, оказался вдруг очень близко. — Что ты скажешь тогда?
— Что буду трахаться с тобой постоянно. Либо ты меня в жопу, либо я тебя в мозг, — Рамлоу выдохнул дым ему в лицо, и Стив поймал себя на желании впиться в эти темные кривящиеся губы и снова на время перестать думать обо всем, кроме горячего сильного тела под собой.
— Не меняй тему разговора, — спокойнее сказал Стив. — Тебе было бы приятно зависеть?
— Я тебе уже ответил.
— С кем-то вроде Пирса ты бы тоже трахался в мозг или в задницу?
Лицо у Рамлоу стало страшным, губы искривились, как перед тем самоубийственным броском в лифте, но Стив вместо удовлетворения почувствовал горечь — такие споры с переходом на личности никогда не приводили ни к чему хорошему.
— А вот это, Роджерс, не твое дело.
— Прости, — примирительно произнес Стив, обхватывая его лицо ладонями и целуя в потерявшие чувственный изгиб губы. — Прости. Ты должен понимать, что рабство — это плохо. Это ошибка, которую мы в силах исправить, Брок.
— Я никому ничего не должен, — огрызнулся Брок, но в противовес резким словам оплел хвостом талию Стива, позволяя себя целовать. Баки попытался отстраниться, но Стив снова погладил его по голове, чувствуя себя до странности на своем месте. Вот так — с ними обоими. — Время, — хрипло напомнил Брок, подставляя, впрочем, шею.
— Успеем, — Стив подмял его под себя, в этот раз почти нежно, отгоняя мысль, что играет грязно, пытаясь таким образом переубедить, привести нечестный, заведомо подложный аргумент, но не мог остановиться, перестать гладить его, с восторгом касаясь горячей кожи, под которой чувствовались твердые мышцы, вдыхать его запах, от которого в паху становилось горячо, а в голове — пусто.