«Уж лучше была бы распутницей, тогда, может, мне не было бы так паршиво», — подумала Элизабет. Хотя, вряд ли самой последней распутнице понравилось бы то, что вчера Джеймс проделывал с ней.
— Послушай, Анна, а как это… вообще должно происходить? — запинаясь, спросила она.
Служанка вытаращила глаза.
— В каком смысле? — удивилась она. — Вы же вчера…
— Ну… в какой позе? — пролепетала Элизабет, чувствуя, как запылало лицо.
Анна пожала плечами.
— Я-то сама девица, поэтому личным опытом поделиться не могу, — сказала она. — Но, насколько я знаю, мужчина должен быть сверху, лицом к лицу. А что, разве у вас с мистером Фаулером было не так?
— Ах нет, что ты! Все было именно так, — торопливо заверила Элизабет, прижав ладони к горящим щекам.
Нет, она ни за что не признается, что ее поимели сзади. Прямо как ту рыжую псину — еще в детстве она увидела в парке, как спариваются две собаки. Гувернантка быстро закрыла ей глаза и увела прочь, но зрелище успело намертво отпечататься в мозгу.
Ни в романах, ни даже в медицинском справочнике Элизабет не встречала детальных описаний соития. Но догадывалась, что оно происходит, как и сказала Анна, лицом к лицу.
Нужно поговорить с мужем. Она — леди, а не портовая шлюха, и не намерена терпеть подобное обращение. Если уж приходится исполнять супружеский долг, то пусть все будет в рамках приличий.
«Может он сегодня не придет?» — с надеждой подумала Элизабет, садясь на расстеленную кровать.
Но он пришел. Приблизился к ней и, обдавая запахом алкоголя и табака, схватил за руку, заставляя подняться.
— Почему на тебе до сих пор это тряпье? — Джеймс дернул ворот ночной сорочки с такой силой, что затрещала ткань.
— Что ты делаешь? — Элизабет схватилась за его руку. — Прекрати!
— Тебе что-то не нравится?
— Почему ты так груб со мной?
— Груб? — Джеймс отступил на шаг, с усмешкой вглядываясь в ее лицо. — Я сама нежность, моя дорогая. Давай, раздевайся и поворачивай ко мне свой прелестный зад.
Перед глазами возникли две собаки, совокупляющиеся на идеально подстриженной траве.
— Это непристойно! — возразила Элизабет.
— Что непристойно?
— Поза, в которой ты собираешься… — Она осеклась, шумно сглотнув.
Губы Джеймса искривила презрительная усмешка.
— Любопытно, — с ленцой протянул он, — и откуда же это моей супруге известно, что пристойно, а что нет? Видимо, у тебя богатый опыт в этих делах?
Элизабет вспыхнула. Да как он смеет!
— Ты же знаешь, что нет, — ледяным тоном отчеканила она.
— Девственность еще не означает невинность, — глубокомысленно заметил Джеймс.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, насколько мне известно, у вас на Севере свободные нравы. Откуда мне знать, как далеко ты заходила со своими воздыхателями до меня?
— Никуда я с ними не заходила! — возмутилась Элизабет.
Джеймс шагнул к ней. Она отшатнулась, но уперлась в кровать. Муж схватился за подол ночной сорочки и после недолгой возни, Элизабет оказалась голой. Она прикрыла руками грудь и лобок, а Джеймс отшвырнул сорочку в угол и сел на матрас.
— Есть разные способы получить удовольствие, не испортив товар, — сказал он. — Вставай на колени!
— Что?
— Ты глухая? Вставай передо мной на колени.
— Зачем?
— Делай, что я велю! — Он стиснул ее запястье. — Ты моя жена, и обязана мне подчиняться.
— Отпусти! Мне больно! — Элизабет дернулась, но Джеймс, не размыкая цепких пальцев, настойчиво потянул ее вниз.
— На колени! Это приказ! — рявкнул он.
— Я тебе не рабыня! — в отчаянии выпалила она.
— Ошибаешься, дорогая, — вкрадчиво протянул муж. — Ты моя жена. Миссис Джеймс Фаулер… Да у тебя даже собственного имени нет! И прав у тебя не больше, чем у негритянки. Знаешь, я ведь могу избить тебя до полусмерти, и мне за это ничего не будет… Так что, живо на колени, иначе узнаешь, что у нас на Юге делают с непокорными рабынями.
Ошеломленная его угрозами, Элизабет опустилась на ворсистый ковер.
— Вот и хорошо, — довольно пробормотал Джеймс. — Умная девочка.
Он раздвинул ноги и распахнул халат, выставляя все напоказ. Элизабет, до сих пор никогда не видевшая голых мужчин, стыдливо зажмурилась.
— Открой глаза! — приказал Джеймс.
Она упрямо покачала головой. Тогда муж грубо схватил ее за волосы и притянул к своему паху. Элизабет с ужасом ощутила, как что-то скользкое мазнуло по ее губам.
— Давай! Оближи его!
Сердце стучало как бешеное, тело сотрясала дрожь. Господи нет! Это немыслимо! Он сошел с ума! Как он может заставлять ее делать такое!
Элизабет стиснула зубы так сильно, что казалось, вот-вот они раскрошатся. Рванулась назад, но Джеймс зажал пальцами ее ноздри.
— М-м-м! — замычала Элизабет, пытаясь отцепить от себя его руку.
— Не дергайся, или я сломаю тебе нос! Давай уже, открывай рот!
Он слегка крутанул ее нос, и Элизабет в страхе, что он выполнит свою угрозу, приоткрыла рот.
— Шире! — велел Джеймс, и когда она повиновалась, мужской орган протолкнулся ей между губ.
Он оказался солоноватым, не особо противным на вкус. Но когда головка скользнула по языку и ткнулась в нёбо, желудок скрутило мучительным спазмом.
Элизабет едва успела отпрянуть от Джеймса, как ее стошнило на ковер. Содрогаясь в рвотных позывах, она услышала брезгливый комментарий:
— Господи, какая гадость! Никчемная дура!
С этими словами муж вышел из спальни и громко захлопнул за собой дверь.
Глава 6
Сквозь сон Элизабет услышала, как внизу пробили часы. Шесть ударов. Жутко не хотелось вставать в такую рань, но съеденный ужин вчера оказался на полу, и пустой желудок настойчиво давал о себе знать.
Элизабет села на кровати и спустила ноги на пол. В воздухе витал кисловатый запах, на ковре темнело пятно… Она поморщилась, вспомнив, как вчера вытирала полотенцами рвоту и замывала следы. Анну она не будила: и так наболтала ей лишнего, не хватало опозориться еще сильней.
Джеймс — грязный извращенец! Как у него только хватило ума сунуть ей в рот свой… Фу, какая мерзость! Нет, не стоит об этом думать, иначе ее снова стошнит…
Когда она вошла в столовую, пробило семь. Родственнички уже сидели за накрытым столом.
— Доброе утро! — буркнула Элизабет.
Миссис Фаулер смерила ее оценивающим взглядом и надменно кивнула.
— Доброе утро.
Джеймс растянул губы в глумливой усмешке.
— Добро утро, дорогая, как спалось? — слащаво осведомился он.
Внутри все кипело от злости, но Элизабет сдержалась.
— Прекрасно.
Сара почтительно отодвинула для нее стул, и она села за стол. После короткой молитвы семейство приступило к завтраку. Вафли, бисквиты и яйца показалась на голодный желудок такими вкусными, что Элизабет стала с жадностью Гаргантюа поглощать еду, и лишь, натолкнувшись на осуждающий взгляд свекрови, поубавила пыл.
После завтрака миссис Фаулер предложила показать Элизабет дом. В сопровождении девочки негритянки, которая таскала следом огромную связку ключей, они отправились бродить по этажам, заглядывая в каждый чулан.
Везде царила идеальная чистота. Навощеные полы так блестели, что хотелось прокатиться по ним, словно по льду. Фарфоровые тарелки, чашки, салатницы и блюдца выстроились в сервантах ровными рядами, как солдаты на плацу. Бесчисленные вазочки и статуэтки на каминных полках сверкали как новенькие, а сколько миссис Фаулер ни проводила платочком по шкафам — на белоснежном батисте не оставалось ни следа.
Столь безупречный порядок и восхищал, и пугал одновременно. Сама Элизабет не могла похвастаться такой аккуратностью. Бросить книжку там, где читала, или оставить на столике чашку недопитого чая было для нее в порядке вещей. Конечно, миссис Фаулер не самолично вытирала пыль и надраивала полы, но так вышколить прислугу тоже надо уметь.
— В этом доме просто идеальная чистота! — совершенно искренне сказала Элизабет, когда они очутились в гостиной.
Свекровь издала высокомерный смешок.