Но время идет, мои дочери растут, становятся взрослыми, и тогда одни начинают плести против меня заговоры, другие же берут в свои покои мужчину, тем самым отрекаясь от права на трон. Их многому учат... и те, в ком жажда власти пересиливает тягу к мужской ласке, должны бороться. Жестокий путь, Блейд, но единственно возможный... У меня было тридцать сестер, но я выжила и стала тайриной. Я была так нетерпелива, я так истомилась от ожидания, что подсыпала матери яд... Мои руки принесли ей смерть, но я больше не могла ждать... не хотела...
Блейд опустил веки. Это было сказано так естественно и спокойно, что он ни на миг не усомнился в словах тайрины. Похоже, такие вещи - не редкость в Сарме. Здесь пес грыз пса - или, вернее, кошка царапала кошку, отвоевывая себе место под солнцем. Дворец тайрины переполняла зловонная пена интриг и предательства, - а его белоснежные камни были омыты кровью.
С минуту он молча обдумывал услышанное, теребя отросшую бородку. Пфира уже не смотрела на свечу; она опустила глаза вниз, выясняя, готов ли ее возлюбленный продолжить ночные игры. Блейд не был готов, и женщина начала энергично помогать ему. Он поймал ее руку и крепко стиснул.
- Значит, Зене ничего не грозит? На том судне, куда ее сослали? Ни голод, ни плети, ни смерть?
Пфира пожала гладкими плечами.
- Конечно! Кто посмеет тронуть дочь тайрины? Никто. Кроме меня или ее сестер. Ни один человек не поднимет на нее руку. Это Сарма, Блейд... Запомни!
Ему хотелось выяснить, сколько же у Зены сестер, но тайрине мог не понравиться такой вопрос, содержащий намек на ее возраст. К тому же она снова почувствовала желание и теперь пыталась возбудить Блейда, пустив в ход и губы, и руки.
Он снова чуть придержал ее.
- Что же Зена делает на этом судне?
В ответ Пфира больно укусила его. Если так пойдет дальше, подумал разведчик, через несколько дней он истечет кровью - без всякой помощи новых претендентов на ложе тайрины.
- Она среди гребцов, Блейд. На галере, рабыня среди рабынь, хотя ее не бьют. Там только девушки - ни одного мужчины, кроме капитана... Я давно знаю, что женщине нельзя доверить корабль.
- Тогда, - произнес Блейд с нарочито довольным видом, - я зря беспокоился о Зене. Мне бы не хотелось, чтоб с ней произошло что-то плохое. А так... Ее просто научат порядку. Хотя, если говорить честно, я не очень понимаю, кому и зачем это нужно.
Пфира вновь потянулась к нему, заглядывая в лицо, и в темных бездонных колодцах ее глаз Блейд внезапно разглядел и следы прожитых лет, и пришедшую с ними мудрость.
- Я скажу тебе, зачем, - медленно произнесла тайрина. - Зена слишком любит тебя, Блейд. Слишком сильно для той, кто могла бы однажды стать владычицей страны... Любовь же размягчает сердце и делает его слабым. Но тайрина не имеет права на слабость! - Пфира осуждающе покачала головой. Когда Зена появилась во дворце, она говорила только о тебе. Говорила слишком много! Блейд, Блейд, Блейд... Как он красив, как могуч и разумен... Она хотела только тебя и ради этого отказалась от права на трон... Она просила лишь одного - чтобы я приняла тебя в Сармакиде как свободного человека, ее мужа...
Блейд заворочался на ложе; плоть его не осталась безответной к ласкам Пфиры, сопровождавшим ее рассказ. Обняв стройные бедра женщины, он спросил.
- И ты не захотела сделать для своей дочери даже этого?
Глаза Пфиры оставались опущенными.
- Нет Она рассказала слишком много, и я сама захотела тебя, Блейд. А ведь я - тайрина Сармы!
ГЛАВА 10
Черный Оттос, владыка Тиранны, прибыл в Сармакид за ежегодной данью, составлявшей груз трех кораблей с метитом. Этот минерал, похожий на свинцово-серые камешки с фиолетовым оттенком, добывался в глубоких шахтах в горах; потом из него выплавляли маленькие, похожие на фаланги пальцев, слитки. Они были тяжелыми, твердыми, исключительно тугоплавкими и блеском напоминали серебро. Из этих слитков, предварительно раскованных в плоские чешуйки, Оттос чеканил квадратные монеты, которые имели хождение и в его империи, и в Сарме. Правда, в Сарме их было немного и ценились они гораздо дороже золота и серебра. Блейд пока не видел ни одной.
Он еще не успел разобраться с таинственным метитом, поскольку был слишком занят планированием своих дальнейших действий и по уши окунулся в интриги. В этом разведчик вполне преуспел и мог теперь числиться среди наиболее хитроумных заговорщиков Сармы. Ему помогали Пелопс, возвращенный хозяину по приказу тайрины, и Шефрон - тот самый мрачный раб с бледной кожей, который раньше состоял при подземелье. Этот тип был не слишком приятен Блейду, но за него поручился Пелопс.
- Шефрон - мой давний знакомец, - заявил маленький учитель, выглядевший теперь чистым и аккуратно одетым; он лишь слегка прихрамывал на правую ногу после "бесед" с Кридом и Экебусом. - Ему, как и мне, не повезло, великодушный сьон, - нас отправили в метитовые шахты. А попасть туда верная смерть. В копях дышишь ядовитой пылью и через год начинаешь гнить заживо... люди там покрываются язвами и умирают в страшных мучениях. Я сбежал, а Шефрон согласился вытаскивать трупы из подземелья и добивать раненых на арене... Разве он виноват? Жизнь каждому дорога...
Блейд плюнул и согласился.
Сейчас они с Пелопсом стояли на корме большого судна, похожего на римскую трирему; корабль мерно покачивался на волнах в гавани Сармакида. Судно, пожалованное Блейду, оказалось новым, недавно спущенным на воду, и на его борту угловатыми сармийскими буквами было выписано название - "Пфира". Блейд сам подбирал экипаж - вернее, этим занимался Пелопс, следуя указаниям своего сьона. Через пару часов должны были начаться морские игры - одно из самых пышных зрелищ, коими столица Сармы чествовала заморского владыку.
У мачты мелькнула фигура Шефрона. Он был довольно рослым для сармийца, и кожа его за три-четыре дня, проведенных на солнце, утратила прежний синюшный оттенок. Теперь Блейд мог разглядеть язвы, покрывавшие ноги его нового слуги. Он недовольно свел брови, с опаской покосился на них и ткнул в бок Пелопса.
- Слушай, малыш... Эти язвы у твоего приятеля... Ты уверен, что он не страдает какой-нибудь заразной болезнью? Если команда подхватит этакую дрянь в открытом море, хлопот не оберешься.
Пелопс отрицательно замотал головой.
- Не беспокойся, сьон. Такие язвы остаются у всех, кто работал в шахтах, а Шефрон пробыл там куда дольше меня. Метитовые копи - проклятое место... Никто не знает, в чем дело.
Блейд кивнул, молчаливо отметив, что нужно, наконец, разобраться с этим вопросом; если метит представляет собой ценное сырье, стоило бы прихватить домой образцы. Он подозвал Айксома, навигатора и первого помощника. Этот крепкий, еще сравнительно молодой человек был профессиональным моряком. В свое время Айксом наделал долгов, и кредиторы продали его в рабство, что нередко случалось в Сарме. Оказавшись снова в родной стихии, на палубе великолепного нового судна, он воспрял духом и буквально не находил места от счастья. Как и всех остальных, его притащил Пелопс, и Блейд согласился с выбором маленького сармийца. К сожалению, для более близкого знакомства с навигатором времени не было, и все делалось в страшной спешке; никто не собирался откладывать торжество, чтобы Блейд успел завершить свои планы.
Теперь до начала морских игр оставалось чуть больше часа, и Блейд полагал, что развязка наступит быстро. Если события будут развиваться по предусмотренному сценарию, его корабль окажется в открытом море, свободный, как ветер. Во всяком случае, он сделал для этого все, что мог. "Пфира" была совсем новым судном, и подводная часть ее корпуса еще не покрылась водорослями и ракушками; это обещало существенный выигрыш в скорости. Хотя гребцы на триреме были такими же рабами, как на других судах, все они рассчитывали получить в случае успеха свободу. Этот драгоценный приз, обещанный фадрантом "Пфиры", несомненно добавит рвения невольникам. Словом, Блейд был уверен, что ни одно судно в сармакидском порту не сумеет догнать его трирему.