Весь следующий день и еще день за ним мы взбирались по склону горы. Тропа становилась все уже и обрывистее, шла зигзагами, вверх по почти голой скале, а над пропастью горело безжалостно палящее солнце. Я начал понимать, почему обитателей такого места, как Каликшутра, если они вообще существуют, следует называть демонами, ибо трудно было поверить, что впереди нас могут ждать какие-либо человеческие жилища. И, конечно же, мое восторженное отношение к горам немного поостыло! Но, наконец, на исходе второго дня тропа, по которой мы продвигались, стала выравниваться, а среди скал впереди замаячили следы зелени. Когда лучи заходящего солнца исчезли за утесом, мы обогнули нагромождение скал и увидели перед собой густую поросль деревьев, тянущихся вверх в облака пурпурных цветов, а вдали сверкали призрачной белизной пики гор. Некоторое время я стоял завороженный этим прекрасным видом, как вдруг услышал крик одного из моих людей, продолжавших двигаться по тропе. Я, конечно, бросился вслед и сразу услышал жужжание мух.
Я догнал кричавшего за ближайшей скалой. Он показывал на статую. Прямо за ней начинались джунгли, и статуя стояла, словно часовой, охраняющий подходы к зарослям и деревьям. Мой солдат обернулся ко мне с гримасой отвращения на простом честном лице. Я поспешил к нему и увидел, что вокруг шеи идола висит что-то живое. Разило ужасающей вонью, напоминавшей запах гниющего мяса, и, рассматривая ожерелье на идоле, я понял, что смотрю на кишащих мух и личинок, - бесчисленные тысячи их образовали живую кожу и питались тем, что находилось под ними. Я ткнул в это сонмище рукояткой пистолета; мухи взлетели жужжащим черным роем, и на свет, киша личинками, появился комок внутренностей. Я подрезал их, и они с глухим шлепком упали на землю. А когда они упали, к своему удивлению, я увидел блеск золота. Стерев кровь, я разглядел на шее идола украшение, выглядящее очень дорогостоящим. Даже я, не разбираясь в женских забавках, понял, что вещица была довольно древней работы. Я пригляделся к ожерелью повнимательнее: оно состояло из тысячи крохотных капелек золота, сплетенных в нечто вроде сетки, и стоило, должно быть, больших денег. Я потянулся к ожерелью, намереваясь снять его. И в это мгновение раздался выстрел.
Пуля просвистела у меня над плечом и со звоном ударилась о скалу. Я взглянул вверх и сразу обнаружил нападавшего: какой-то человек стоял на краю ущелья. Он еще раз навел винтовку, во я опередил его, удачно попав ему в ногу. Человек покатился вниз по склону, и я подумал, что с ним наверняка покончено, но нет, он поднялся и, используя винтовку как костыль, заковылял через дорогу к тому месту, где мы стояли. Все это время он что-то выкрикивал, показывая на статую. Я, конечно же, не понял ни слова из того, что он говорил, но догадаться о содержании его речи было нетрудно. Я отошел от статуи и поднял руки, показывая, что совершенно не интересуюсь золотом идола. Человек уставился на меня, и мне представилась возможность хорошо разглядеть его. Это был старик в поношенных розовых одеждах, с лицом и руками, вымазанными каким-то крайне дурно пахнущим веществом, так что вонью разило от него до самых небес. Короче говоря, мы столкнулись с настоящим брамином. Он был бледен, и в глазах его стояли слезы. Я взглянул на его ногу. Она сильно кровоточила, и я нагнулся, чтобы перевязать рану, но едва я вознамерился сделать это, как брамин отскочил от меня и вновь принялся молоть языком. На этот раз мне показалось, что я услышал слово "Кали".
- Кали, - повторил я, и человек кивнул.
- Хан, хан, Кали* (Да, да, Кали! (хинди)), - вскричал он и разрыдался.
Ну что же, беседа складывалась хорошо, и меня нисколько не беспокоило то, что я буду делать дальше. Однако вдруг за спиной у меня послышались шаги.
- Может быть, я смогу вам помочь? - произнес чей-то голос мне в ухо.
Я обернулся и увидел, что позади стоит человек - не в мундире, но тем не менее европеец, с заострившимся лицом и большим носом, напоминающим клюв хищной птицы. Ему на вид было не больше тридцати, но глаза его выглядели гораздо старше. Я подумал: "А этот тип откуда здесь взялся?" - и тут на меня снизошло озарение.
- Доктор Элиот? - спросил я.
Молодой человек кивнул. Я представился.
- Да, - отрывисто сказал он. - Мне передали, что вы можете приехать.
Он взглянул на жреца, который лежал на земле, держась за ногу и что-то бормоча себе под нос.
- Что он говорит? - спросил я.
Элиот вначале не ответил мне. Вместо этого он встал на колени перед брамином и занялся его ногой.
Я повторил вопрос.
- Он обвиняет вас в святотатстве, - сообщил Элиот, не поднимая головы.
- Я же не взял золото.
- Но вы отрезали внутренности, не так ли?
Я фыркнул.
- Спросите его, зачем они это делают, - приказал я. - Спросите, зачем они мажут идола кровью.
Элиот что-то сказал жрецу. Зрачки старика расширились от ужаса; я увидел, как он показал на статую и махнул рукой в сторону джунглей. Услышал я и то, как он пробормотал слова "Ветала-панча-Виншати", слова, слышанные мною от бабу еще в Симле. Затем старик пронзительно закричал, я было нагнулся, ко Элиот решительно отодвинул меня.
- Оставьте беднягу в покое, - велел он. - Ему очень больно. Вы уже подстрелили его, капитан Мурфилд, может быть, остановимся на этом?
Что ж, признаюсь, задел он меня этим замечанием, но я понял и точку зрения доктора - здесь я ничем помочь не мог, а потому поднялся на ноги. Однако меня заинтриговало упоминание о демонах бабу. Элиот словно прочел мои мысли, потому что снова взглянул на меня и сказал, что позднее сам подойдет ко мне. Я опять кивнул и отошел. Манеры Элиота были резки, но он произвел на меня впечатление здравомыслящего человека, которому можно доверять. Я направился проследить за тем, как мои люди разбивают палатки. Позже, когда выставили часовых и разбили лагерь, я сидел в одиночестве, с наслаждением покуривая трубку, когда появился Элиот.
- Как ваш пациент? - спросил я.
Элиот кивнул.
- Выкарабкается, - сказал он, вздохнув, и опустился рядом со мной.
Он долго ничего не говорил, просто смотрел на огонь. Я предложил ему трубку, он взял и сам набил ее. Прошло еще несколько минут молчания. Наконец он потянулся, как кот, и обернулся ко мне.
- Не надо было вам трогать статую, - медленно проговорил он.
- Факир что, еще дуется?
- Естественно, - кивнул мой спутник. - Он отвечает за умиротворение богов. Отсюда и золотые украшения, капитан, и козлиные кишки...
- Козлиные кишки? - прервал я его.
- А что, по-вашему, там висело? - блеснули горящие глаза Элиота.
- Ничего, - проворчал я, выколачивая трубку. - Просто странно как-то, затевать возню из-за внутренностей какого-то животного.
- Не совсем, капитан, - проговорил Элиот, вновь опуская взор. - Видите ли, оскорбив богиню, вы также оскорбили ее поклонников, жителей Каликшутры, тех самых, в чью страну вы вот-вот вторгнетесь. Брамин боится за свой народ, живущий здесь, в предгорьях. Он говорит, теперь ничто не остановит возможных нападений на них.
- Но кого они боятся? Тех, кто живет выше в горах?
- Да.
- Не понимаю... Я же не тронул золото, ведь только оно по-настоящему имеет значение! К чему столько внимания козлиным кишкам и крови? Неужели внутренности животного могут защитить от врагов?
Элиот вяло пожал плечами:
- Здешние суеверия подчас весьма необычны.
- Да, мне говорили. Поклонение демонам и все такое. Но что за этим стоит, как вы думаете?
- Не знаю, - сказал Элиот.
Он поворошил костер и уставился на взлетающие в ночь искры. Потом он снова взглянул на меня, и его внешняя расслабленность вдруг исчезла. Меня вновь поразила глубина, скрывавшаяся в его взоре, примечательная в человеке гораздо моложе меня. - Два года я проработал здесь, - неторопливо проговорил он, - и в одном лишь я уверен, капитан. Горцы напуганы чем-то, и это не просто суеверие. По сути дела, именно это заставило меня впервые приехать сюда.
- Что вы имеете в виду? - спросил я.
- О, разные странности, о которых сообщалось в журналах для узкого круга читателей.
- Например?
Глаза Элиота сузились.
- В самом деле, капитан, вас это вряд ли заинтересует. Это весьма малоизвестная отрасль медицинских исследований.
- Попробуйте мне растолковать.
- Речь идет о регулировании и структуре крови... - насмешливо улыбнулся Элиот.
Мое лицо, должно быть, выдало меня, потому что улыбка Элиота стала шире, и он покачал головой:
- Попросту говоря, капитан, белые кровяные клетки в здешних краях живут чересчур долго.
Услышав подобное заявление, я аж подпрыгнул и с удивлением уставился на доктора.
- Что? уж не хотите ли вы сказать, что можно продлить жизнь человека?
- Не совсем, - замялся Элиот. - Это лишь видимость. Видите ли, эти клетки... также мутируют.
- Мутируют?
- Да. Словно в крови распространяется рак. А заканчивается все тем, что разрушаются нервы и головной мозг.
- Звучит довольно-таки мрачно. И что же это за болезнь такая?
Элиот покачал головой и отвернулся.
- Не знаю, - неохотно признался он. - Лишь пару раз у меня была возможность обследовать больных ею.
- Но вы же приехали сюда изучать эту болезнь!
- Первоначально, да. Но вскоре я узнал, что туземцы не одобряют интерес к этому таинственному заболеванию. Поскольку я здесь гость, мне ничего нe оставалось кроме как уважить их пожелания и остановить исследования. У меня и так было дел по горло - я организовывал больницу и лечил прочие хвори.
- Но даже так... вы говорите, что видели пару человек, страдающих вашей таинственной болезнью?