— Если оставить это так, — говорит один из саддукеев, — то придут римляне и овладеют местом нашим и народом.
Говорит Иахим:
— Народ объявит его царем Иудейским и откажется платить подати.
Среди фарисеев сидело двое с лицами помоложе. Один из них был Иосиф, другой Никодим, богатые люди и уважаемые члены синедриона. Никодим сказал:
— Не следовало ли бы сначала узнать назаретское учение, прежде чем осуждать?
Ответил саддукей:
— И ты из Галилеи. Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк.
— А откуда вышел Иона? — сказал Иосиф. — Откуда пришел Бог, откуда пришел Иосия?
— Вы ничего не знаете, — властно прервал дискуссию Каиафа, — и не подумаете, что лучше нам, чтоб один человек умер за людей, чем весь народ погиб.
— Только не в праздник, реб Каиафа, — сказал Иахим. — Может произойти бунт среди преданного ему народа.
— Надо искать удобного случая, — сказал Каиафа. — Или в Иерусалиме, или в ином месте, где тот ученик покажет, но после праздника, когда в священном городе опять восстановится покой.
— А может, тайно умертвить назарянина? — сказал фарисей. — У нас нет основания для законного суда над ним. По талмуду полагается два свидетеля, и обвиняемый может вызвать свидетелей в свою защиту.
— Нет, — говорит Каиафа, — тайно убить надо Лазаря как живого свидетеля чуда, а назарянина надо публично подвергнуть позорной казни, чтоб запугать толпу.
Каиафа просит голосовать. Все члены синедриона, в том числе Иосиф и Никодим, голосуют за смерть. Иахим кланяется Канафе, целует у него руку и уходит. Члены синедриона встают со своих мест, расходятся, каждый говоря о своем. Один саддукей рассказывает другому, что на свадьбе дочери одного раввина подали триста блюд из рыбы.
— Этот синедрион давно уже не соблюдает иудейские законы, — тихо говорит Никодим Иосифу. — С тех пор, как Ирод избил многих фарисеев, в синедрионе заседают не истинные, а подкрашенные фарисеи. А саддукеи давно уж служат не иудейскому закону, а римлянам и Ироду. Если б вместо Каиафы здесь сидел покойный Гиллель, назарянина никогда бы не приговорили к смерти.
— Почему же ты не сказал это? — спросил Иосиф.
— Я боюсь, — ответил Никодим.
— И я боюсь, — говорит Иосиф. — Симон, сын покойного реб Гиллеля, недаром сказал: нет ничего выше молчания.
Вифания. Дом Марии. Мария сидит у окна и вышивает полотенце. Входит Иахим и шепотом сообщает ей, что у него есть сказать нечто важное. Нашептывает Марии, чтоб она и Марфа забрали Лазаря и быстрей уехали отсюда. Будет плохо всем, кто общался с назарянином. Надо переждать, пока утихнет. Мария молча слушает с печальным и озабоченным лицом.
Дом Марии, Марфы и Лазаря в Вифании. Иисус с учениками обедают. Марфа хлопочет, Мария сидит между Иисусом и Лазарем. Мария встает, берет сосуд с миром и, разбив сосуд, возливает Иисусу на голову.
— К чему сия трата мира? — говорит Иуда. — Ибо можно продать миро более, чем за триста динариев и раздать нищим.
Иные ученики тоже ропщут, согласные с Иудой.
— Оставьте ее, — говорит Иисус, — что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для меня. Ибо нищих всегда имеете с собой и, когда захотите, можете их благотворить, а меня не всегда имеете. Она сделала, что могла, предварила помазать мое тело к погребению. Истинно говорю вам, где ни будет проповедано Евангелие сие, в целом мире сказано будет, в память ее о том, что она сделала.
Раннее утро. Мария идет по двору с вышитым полотенцем в руках. Слышен шум из старой плотницкой. Мария подходит. Иисус работает на столярном верстаке. Маленькое каменное колесо вертится силой другого большого колеса. Иисус приставляет к колесу деревянную соху, которую чинит, — и дождь опилок летит от соприкосновения дерева с быстро вращающимся колесом верстака. Мария долго стоит и смотрит, как работает учитель. Потом дает ему вышитое полотенце. Иисус берет, вытирает лицо и повязывает полотенце вокруг талии.
Вифания. Ветреный холодный вечер. Тучи застилают Елионскую гору. Апостолы стоят в отдалении тесной кучкой, ожидая, пока Иисус простится с Марией, Марфой и Лазарем. Иисус обнимается с каждым из них, целуется.
— Да не смущается сердце ваше, — говорит Иисус. — Веруйте в Бога и в меня веруйте.
— Мы любим тебя, учитель, — говорит Мария.
— Если любите, соблюдайте мои заповеди, — сказал Иисус. — Как возлюбил меня Отец, я возлюбил вас. Пребудьте в любви моей.
Иисус повернулся и пошел. Мария, Марфа и Лазарь долго смотрят вслед Иисусу, пока он, окруженный апостолами, не скрылся на горизонте.