Вифания. Ночь в доме Марии, Марфы и Лазаря. Лазарь хочет идти к учителю. Мария и Марфа не пускают его, отнимают у него одежду. Тогда он вырывается и, набрасывая на голое тело одеяло, убегает.
Рассвет. Лазарь бежит по улице. Холодно. Лают собаки. Слышны возбужденные голоса. Лазарь подбегает к Гефсиманскому саду. Сквозь ветви масличных деревьев мелькают красные языки светильников и факелов. Возбужденная толпа с кольями и мечами теснилась и переговаривалась. И все это освещалось утренней бледной луной. «Как связали Иисуса Назорея, так свяжем и всех, кто с ним», — говорили в толпе. «Он хотел принести свое презренное учение из Галилеи в святой храм».
Лазарь вошел в толпу, слушая разговоры. Он понял, что учителя арестовали и увели, но не знал, куда. Он ходит и прислушивается. Кто-то из толпы узнает его: «Это Лазарь! Тот, кого воскресил назарянин». Испуганный Лазарь побежал. Толпа погналась за ним, схватила за одеяло, но он, оставив одеяло у них в руках, побежал нагой.
Мария бежала к дому, где была тайная вечеря. Она входит в дом. Двери распахнуты, никого нет. Стоят блюда с остатками пищи, бокалы недопитого вина. На полу лежит оброненное полотенце, которое Мария вышила и подарила Иисусу. Мария поднимает полотенце и прячет его у себя на груди.
Голый Лазарь прибегает домой и говорит Марфе, что учителя схватили и увели, но он не знает, куда. Плачущая Марфа одевает плачущего, дрожащего Лазаря, отпаивает его теплым вином. Зубы Лазаря стучат о край стакана.
Мария по мостику переходит через Кедронский ручей, спускается по откосу. Навстречу ей, карабкаясь по склонам, бегут апостолы, то скрываясь, то появляясь меж кустарников.
— Где учитель? — спросила у них Мария. — Куда его повели?
Не отвечая, апостолы продолжают бежать.
— Петр, где учитель?
— Не знаю... Ничего не знаю.
Потом Петр остановился и сказал:
— Они хотят убить нас.
И скрылся в кустах.
— Мария, — вдруг окликнул кто-то.
Мария обернулась. Это был Иуда.
— Куда? — спросила Мария, Где учитель наш?
— Предал я учителя нашего, Мария, — громко плача, сказал Иуда. За цену бедного раба предал. Я видел, как бродяги и слуги плевали ему в лицо, били его по щекам. Нет мне прощения.
Он пошел к кустам, потом обернулся.
— Я не знал, Мария, я не знал... Я бросил тридцать серебренников.
— Где учитель?
— Учитель сказал мне: сын человеческий идет, как писано о нем, но горе тому человеку, которым сын человеческий предается. Лучше б этому человеку не родиться.
И Иуда скрылся в кустах.
— Иуда, пойдем с тобой к учителю нашему. Пади ему в ноги, проси о прощении. Он простит тебя.
Иуда скрылся в кустах, потом снова появился.
— А они что, Мария, любимые ученики... Они все оставили его и бежали. А Петр отрекся... Я слышал... До третьих петухов... Не я один... Они тоже предатели.
И Иуда скрылся в кустах.
— Иуда! — кричала Мария, продираясь сквозь кустарники.
— Я здесь, — снова выглянув из кустов, тихо сказал Иуда. — Знаешь ли ты, Мария, что я учителю родственник, троюродный брат... Как и ты, я был бесноватый и, как из тебя, учитель изгнал из меня бесов... Да видно, вернулись...
И Иуда скрылся.
— Иуда, где учитель наш? — звала Мария.
Иуда больше не отвечал. Потом Мария, словно чувствуя, что кто-то на нее смотрит, обернулась. Иуда смотрел на нее сквозь кустарник пристально расширенными глазами.
— Где учитель, Иуда?
Иуда не отвечал. Мария подошла, тронула его, он поколебался. Лишь тогда она заметила веревку у него на шее. Иуда висел низко над землей, почти касаясь мокрой травы концами своих сандалий.
Иерусалим. В одной из комнат Иродова дворца стоит у окна Клавдия Прокула, жена Понтия Пилата. Она видит в окно внутренний двор. Там стоит связанный Иисус под охраной солдат. Рядом с ним, тоже связанный, плохо видимый мужчина. Среди охранников Тит с повязкой на глазу. У столика сидит усталый, сердитый и растерянный Пилат. Со стороны площади слышны злобные крики толпы, требующей смерти Иисуса. Клавдия Прокула просит мужа, чтоб он не делал ничего дурного этому праведнику. Она рассказывает, что видела тревожный и мучительный сон об этом праведнике в утренние часы, когда сны бывают истинны. Такой же сон видела Кальпурния, жена Цезаря, накануне его убийства. Пилат с растерянностью и злобой отвечает, что эти иудейские фанатики хотят смерти назарянина. На него, Пилата, достаточно уже написано доносов императору, и он не может довести дело до нового взрыва. В толпе могут быть доносчики. Тем более что министр Сеян, покровитель Пилата, теперь в немилости у императора. Из-за окон доносятся крики: «Распни, распни его!» Пилат говорит: «Слышишь, они считают этого человека опасным преступником». Клавдия Прокула отвечает, что по праздникам у иудеев существует обычай отпускать одного из преступников. Пилат соглашается и велит привести двух заключенных: назарянина и опасного убийцу.