— Нет, каков? — подошедший Южаков был уже слегка навеселе. — Нарушил контракт, отказался ехать!
— Ну как же мы без него? — растерянно говорила Ольга.
— Черт с ним! — сказал Южаков. — Дурак! Спелся с Максимом Горьким, но тот хоть из босяков, ему простительно!
— Но это глупо, — не могла понять Ольга. — Что он там будет делать?!
— Ту-ру-ру-ру, — пропел Калягин, протянул Ольге журнал и пошел по перрону.
— Слава богу, Канин есть! — веселился Южаков. — Доснимем, Ольга Николаевна!.. А в Париже таких Максаковых... Идемте, господа, сегодня праздник! Даю фуршет!
Все медленно двинулись вместе с Южаковым к выходу. Последним, держа за руки дочерей Ольги, шел Потоцкий.
Ольга стояла, разглядывая фотографию в журнале. Повернулась и медленно, так же разглядывая журнал, пошла к выходу. Остановилась. Потом аккуратно поставила журнал к окну вагона и быстро и весело побежала по перрону, крича:
— Господа, я с вами, я с вами!
Она свернула вслед за всеми за угол, перрон опустел.
В оставленном Ольгой журнале на всю страницу — фотография Максакова и надпись: «Кумиръ дореволюцiоннаго кино Александръ Максаковъ принялъ революцiю: "Я вѣрю въ будущее Родины!"»
В павильоне шла съемка. В кресле сидел Калягин. Потоцкий, прильнув к визиру, крутил ручку камеры. В углу играл тапер.
— Хорошо, — говорил Калягин, следя за тем, что делается на площадке. — Пауза... Посмотри на портрет... Входит граф...
Черно-белые кадры.
Ольга стоит на диване и нежно протирает портрет любимого.
— Жуков, пошел! — слышна команда режиссера.
В комнату быстро входит Жуков в гриме старого графа.
— Огляделся... Приставай.
Жуков схватил Ольгу, стал ее валить.
— Отбивайся!.. Пошла графиня...
Вбежала мадам Дюшан. Граф отпрянул в сторону. Графиня замахнулась, чтобы ударить Ольгу. Та в испуге вытянула перед собой руки, как бы закрываясь от удара, и, не меняя выражения лица, сказала:
— Александр Александрович, мне так неудобно.
— Хорошо, изогнись еще, терпи... Стоп! Прекрасно!
Три светильника по очереди гаснут.
Жуков пошел поправлять грим. Мадам Дюшан пила из термоса, принесенного ей Стасиком, чай и говорила с ним о чем-то. Ольга упала в кресло, взяла газету и накрыла ею лицо. Она была не в духе. Потоцкий разряжал камеру. Тапер пошел курить.
Калягин встал, прошелся по павильону:
— По-моему, прекрасно! — сказал он, потирая руки.
Ольга сдернула с лица газету.
— Да что прекрасно?! — раздраженно сказала она. — Неужели вы не понимаете, что все это неправда! Чушь какая-то!
Южаков сидел у себя в конторке, под самым потолком павильона. Он что-то писал.
— Какая правда, Ольга Николаевна? — не отрываясь от бумаг, сказал он. — Прежде всего красота... Остальное все максаковщина... Забудьте... Он нас забыл... А мы его забудем...
— При чем тут Максаков? — вскочила неожиданно Ольга. — Он пуст, как барабан! Он — манекен!..
— Ну, не соглашусь с вами! — покачал головой Калягин. — Все-таки это один из интереснейших артистов! И вы как-никак должны быть благодарны ему!..
Он сел в кресло.
— Я?! За что?! — Ольга уже не могла сдержать себя. — Когда я начала с ним сниматься, я уже имела огромный успех в ваших фильмах! Это он должен быть мне благодарен за то, что я с ним снималась! Ничтожество! Ноль!..
Она вдруг разрыдалась.
Потоцкий стоял, опустив голову и о чем-то задумавшись, около камеры.
Южаков перестал писать и смотрел вниз.
Все смотрели на Ольгу. Наступила неловкая пауза.
Потоцкий стал заряжать камеру пленкой.
Один только сценарист сидел согбенный над бумагой и строчил что-то.
Калягин встал с кресла, направился было к Ольге, но она отвернулась от него, и Калягин медленно пошел к окну. Отдернул занавеску.
— Так что, Александр Александрович, зовем Канина? — спросил со своего места Южаков.
Калягин, глядя в окно, пропел:
— Ту-ру-ру-ру...
— Слава богу, — донесся голос Южакова.
К Калягину тихо подошел сценарист.
— А может быть, так... — заговорил сценарист. — Она идет по городу...
— Ему расскажите... — перебил его Калягин и кивнул в сторону Южакова.
Сценарист обернулся.
— У меня есть предложение, — робко сказал он.
— Да, да... — Южаков продолжал писать.
Сценарист вышел на середину павильона.
— Героиню подбирает на улице восточный вельможа... — стал кричать он наверх. — Этот богач разительно похож на Владимира Ф.