— Вижу, что мне пора заняться твоим образованием во всем, что касается меня, — сказал Брайан, усаживаясь. — Продемонстрировать, насколько теплый, глубоко искренний и невероятно чуткий человек сидит рядом с тобой.
Кэтрин попыталась удержаться от смеха, но это ей не удалось.
— О, Брайан! Ты просто неподражаем!
Она все еще смеялась, когда он запустил двигатель.
К тому времени, когда они прибыли в церковь, Кэтрин было уже не до смеха — ее вновь охватило нервное возбуждение. На их счастье, невеста запаздывала, но все гости уже собрались внутри. И им пришлось войти под пристальными взглядами приглашенных, что заставило Кэтрин крепче вцепиться в руку ищущего свободную скамью Брайана.
Он приковывал к себе взгляды всех женщин, мимо которых они проходили, чего, впрочем, и следовало ожидать. Однако и Кэтрин пришлось подвергнуться внимательному осмотру нескольких очень современно одетых молодых людей, ни одного из которых она не узнала.
Должно быть, новые деловые и светские приятели Эдвина, с которыми он познакомился через будущую жену, решила Кэтрин. У Эдвина не было близких родственников, а стало быть, и приглашать было некого. Хотя, может быть, он просто никогда не упоминал о них.
Слава Богу, подумала Кэтрин, что его мать умерла пару лет назад, потому что ее он точно не пригласил бы. Бедная женщина, давшая жизнь Эдвину, никогда не была замужем, о чем он так никогда и не смог забыть. Вся ее вина заключалась в том, что она вырастила сына на пособие матери-одиночки, обитая в бесплатной муниципальной квартире на окраине города.
Раньше, выслушивая жалобы Эдвина на безрадостное детство, Кэтрин жалела его. Теперь же поняла, что он просто неблагодарный подонок.
Она уже сомневалась, стоило ли вообще приходить сюда, однако отступать было поздно. Заиграл орган, и из ризницы вышел священник, за которым шел Эдвин, сопровождаемый двумя мужчинами. Все трое были одеты в черные вечерние костюмы. Кэтрин смотрела на мужчину, которого любила все эти годы, и пыталась наконец-то оценить его объективно, освободившись от влияния прежних желаний и страстей.
Следовало признать, что он выглядел прекрасно. Но, к сожалению, Эдвин принадлежал к мужчинам того сорта, что годам к сорока превращаются в обрюзгших типов, с расплывшимися чертами лица.
И все же еще совсем недавно ее привлекало мальчишеское обаяние Эдвина, не говоря уже о его мягкости — как оказалось, мнимой. Даже сейчас, глядя на него более-менее трезвым взглядом, Кэтрин испытывала весьма противоречивые чувства. Разумом она порицала Эдвина, но глупое женское сердце все еще ныло оттого, что он пренебрег настоящей любовью ради денег. Эдвин не любил Эмили. Кэтрин была в этом совершенно уверена. О, Эдвин…
Возможно почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся. Глаза его удивленно расширились, потом в них мелькнуло явное потрясение, когда он увидел, на чью руку опирается Кэтрин.
Как ни странно, Кэтрин не ощутила ожидаемого удовлетворения, не говоря уже о чувстве триумфа. Она не испытывала ничего, кроме горестного недоумения. Говорят, что месть имеет горько-сладкий вкус. Что ж, в данном случае вкус был скорее горьким, чем сладким.
Орган заиграл свадебный марш, и мгновенно напрягшийся взгляд Эдвина обратился к проходу между скамьями, где навстречу ему, в облаке кружев и тюля, плыла красивая блондинка, его будущая жена. Он поспешно улыбнулся ей одной из тех теплых, интимных, словно говорящих «только для тебя» улыбок, от которых когда-то таяло сердце Кэтрин.
Увидев ответную улыбку невесты и подумав, что никогда больше Эдвин не улыбнется ей, Кэтрин изо всех сил впилась пальцами в руку Брайана. Выдержит ли она, слыша, как он клянется любить и лелеять другую женщину, наблюдая за тем, как благословляют их союз, видя последующий за этим поцелуй?
— Если хочешь, мы можем уйти, — прошептал Брайан.
Искушение было велико. Но уход для нее был равносилен бегству с поля боя, а Кэтрин и так более чем достаточно трусила во всем, что касалось Эдвина.
— Нет, — отрезала она. — Я остаюсь!
И осталась.
Как ни странно, но с течением времени ей становилось все легче — возможно, потому, что она как бы превратилась в ледяную статую, лишенную эмоций. Кэтрин даже не поморщилась, когда Эдвин поцеловал невесту. К тому времени, когда церемония подошла к концу и гости начали вставать со скамей, чтобы проследовать за новобрачными наружу, Кэтрин все еще пребывала в оцепенении.