Но Тагору не хватало бесконечного терпения Ганди, его спокойного суждения и непоколебимой воли, его стратегического таланта и несравнимого дара вождя. Какое-то время Тагора нес ураган событий, поднявший неизбежную волну насилия, увидев которую поэт бежал с поля боя. Его подвергали суровой критике за измену борьбе, которую он так героически вдохновлял, но надо отметить, к чести Тагора, что и эти оскорбления он достойно выдержал, что было тоже нелегко. Тагор правильно сделал, что отошел от борьбы: неразборчивые в средствах политиканы лишь использовали его авторитет ради достижения своих собственных целей. Тагор предпочел сражаться своим оружием и сделал это блестяще в своих поздних романах. А в то время его патриотические песий продолжали вдохновлять на борьбу:
"Пусть земля и вода, воздух и плоды моей земли будут сладки, о мой Господь! Пусть дома и базары, леса и поля моей родины будут полны, о мой Господь! Пусть обещания и надежды, дела и слова моего народа будут истинны, о мой Господь! Пусть жизни и сердца сыновей и дочерей моего народа будут едины, о мой Господь!"
Другая песня, очень популярная и в наши дни, которую любили петь члены революционного подполья, может считаться его собственным ответом на будущие упреки: "Если никто не отвечает на твой зов, если все боятся и отворачиваются, даже тогда, о несчастный, открой широко свое сердце и все скажи, что хотел. Если никто не зажег света в бурную ночь, даже тогда, о несчастный, пусть боль зажжет огонь в твоем сердце, и пусть это будет твой единственный свет!" Эта песня была одной из любимых песен Махатмы Ганди, ее часто пели на его вечерних молитвенных собраниях.
Может быть, уход Тагора с общественной арены и был потерей для национального движения. Но не для Шантиникетона и не для литературы. Кроме большого числа статей по социальным и политическим проблемам, образовании, литературе, фольклоре, о философии слов и звуков, он написал несколько юмористических и сатирических скетчей и закончил еще один большой сборник стихов, названный им "Кхейя" ("Паром").
В Индии, после того как в сентябре заканчивается сезон дождей, в осеннем небе остаются висеть разрозненные облака. Они не проливают уже влаги на землю, и кажется, что единственное их назначение — придавать особую прелесть закату. Так и поэт чувствует себя осенним облаком, бесполезно плывущим по небу в ожидании, когда же солнце испарит его влагу и растворит в пустоте. Но если солнцу нравится окрашивать в яркие цвета "эту мимолетную пустоту", пусть будет так.
В ноябре 1907 года наступил завершающий акт трагедии его семейной жизни. Младший сын его, Шомендро, милый, одаренный мальчик, умер внезапно от холеры в возрасте тринадцати лет, день в день через пять лет после смерти своей матери.
В течение этих пяти бурных лет Тагор пережил почти полное крушение семейной жизни. Он потерял жену и двух детей, из трех оставшихся в живых старшая дочь жила с мужем за пределами Бенгалии, старшего сына он послал в Соединенные Штаты изучать сельскохозяйственные науки, и третья дочь, Мира, тоже вышла замуж. С безвременной смертью младшего сына поэт стал совершенно одинок. Одиночество в толпе еще более тяжко, поэтому он удалился в свое поместье в Шилайде.
Тагор слишком возвышался над текущими страстями и предрассудками и слишком далеко опережал время, чтобы добиться сиюминутной популярности в народе. Даже его литературный талант завоевал признание далеко не сразу, и рассказывают, что в течение долгого времени учителя предлагали школьникам отрывки из его сочинений с заданием: "Переложите на чистый и правильный бенгальский язык". Чужим он был и для властей, которые издавали секретные предписания государственным чиновникам не посылать детей в его школу и не оказывать ему никакой помощи. Он попал в число подозреваемых в незаконной политической деятельности, за пим установили слежку.[67]
Его поэзия этого периода, достигшая апогея в страстной искренности, в простоте "Гитанджали", создана кровью сердца. Духовное прозрение Тагора порождено глубоко пережитым горем и одиночеством.
Самое удивительное, что горе заставило его еще больше полюбить эту землю, эту жизнь. Он искал вдохновения не в одиночестве своей души, но в каждом проявлении бытия. Сына, которого он потерял, он снова обрел во всех детях Шантиникетона, в их жизнерадостности он вновь обрел источник вдохновения. Насколько это ему удалось, можно судить по пьесе, которую он написал в 1908 году, — "Осенний праздник". Эта пьеса — разгул невинного восторга, гимн радости жизни. Она и поныне пользуется успехом у мальчиков школы, для которых и создана, до сих пор ставится на открытом воздухе (многие пьесы Тагора предназначались именно к такой постановке, потому что в них природа не только фон, но почти что действующее лицо).
За этой пьесой последовала другая, "Йошчитго" ("Возмездие"), совсем противоположная по теме и настроению. Это не пьеса чувств, а пьеса действия, полная борьбы, интриг, столкновения желаний. Тагор инсценировал свой первый роман "Берег Бибхи". В инсценировку введен новый персонаж, ставший прототипом Махатмы Ганди и предвосхитивший его кампанию ненасильственного гражданского сопротивления. Эта пьеса — ответ Тагора тем согражданам, которые обвинили его в предательстве, в бегстве с арены политической борьбы. Тагор слишком сильно любил свою страну и ее культуру, чтобы презирать традиционные ценности. Насколько он справедлив в своей защите как старого, так и нового, можно судить по роману, который он написал и опубликовал в этот период, — многие считают его лучшим романом Тагора. Речь идет о романе "Гора".
"Гора" больше, чем просто роман. Это эпос Индии времени перехода к решающему периоду современной истории. В индийской литературе он занимает такое же место, как "Война и мир" Толстого — в русской, хотя, конечно, он не так широк по масштабам изображения и охвату событий, не так богата и разнообразна галерея Действующих лиц. Но никакая книга не может сравниться с "Горой" в мастерском анализе индийской общественной жизни, ее основных противоречий.
Стоит вспомнить об истории создания романа. Короткий, но беспорядочный период участия Тагора в движении свадеши заставил его задуматься о природе индийского патриотизма, его истоках и его будущем. Он увидел, что среди так называемых прогрессистов есть не только замечательные интеллектуалы и гуманисты, но и те, кто просто копирует иностранные формы, называя такое копирование прогрессом. Поддерживаемые англичанами прогрессисты быстро стали новым классом социальных снобов и выскочек — тип весьма характерный и поныне. Но и среди традиционалистов он также выделил два основных типа людей: честных в своем патриотизме и прячущихся за фасадом традиций из корыстных интересов или же предрассудков. Тагор воздает должное каждому из этих типов и столь же справедлив в защите традиций, сколь беспощаден в их критике.
Утверждают, что главный герой романа подсказан личностью "сестры Ниведиты", ирландки по имени Маргарет Ноубл, выступавшей в своих книгах страстной защитницей всего индийского. Действительно, Тагор уважал и любил ее за искренность и смелость, но лишь улыбался, когда она начинала проповедовать ему верность традициям — более индуистка, чем сами индийцы. Однажды она гостила в его поместье в Шилайде. Как-то раз вечером они сидели на палубе его плавучего дома, и она попросила его рассказать ей какую-нибудь историю. Так он начал рассказывать ей историю Горы и впоследствии записал ее.
Гора — ирландский сирота, родители которого погибли во время восстания сипаев в 1857 году. Добрая женщина из касты брахманов подбирает ребенка и воспитывает его как своего сына. Гора вырастает в красивого, импульсивного и страстного юношу, горячего защитника наследия индуизма и страстного поборника кастовой системы. Прозрение наступает в тот момент, когда он узнает, что в жилах его течет чужеземная кровь и по законам своей религии он хуже, чем неприкасаемый. Для него вовсе нет места в правоверном индийском обществе, за которое он так ратовал. Осознание этого приводит его к пониманию истинного значения любви и терпимости. "Сегодня я воистину индиец. Во мне больше нет никакого противоборства с индусами, мусульманами и христианами. Сегодня каждая каста в Индии — это моя каста, пища всех — моя пища".
67
Он сам рассказывал, что однажды знакомый его семьи зашел в полицейский участок Джорашанко в Калькутте, чтобы заявить о краже. В это время вошел агент и доложил дежурному офицеру: "Рабиндранат Тагор, класс Б, № 12, прибыл в Калькутту из Больпура". (Примеч. авт.)