К. Крипалани уделил значительное внимание предкам Рабиндраната Тагора, восстанавливая буквально по крупицам реальных сведений и семейных легенд подлинную историю, в известной мере являющуюся типичной для развития индийского общества в XVIII–XIX веках. На примере его предков, особенно ближайших, деда Дароканата и отца Дебендроната, мы можем проследить сложные процессы, переживавшиеся в те времена индийским обществом в целом и бенгальским в частности.
Дед поэта принадлежал к тому первоначальному слою индийской буржуазии, который стал называться компрадорским. Ограничивая деятельность этого слоя лишь торгово-посредническими операциями, колониальные власти направляли их капиталы в землевладение, вызвав к жизни своеобразную буржуазно-помещичью аристократию. Но в деятельности Дароканата при всей его купеческой натуре и стремлении к богатству присутствовал и национальный интерес. Пафосом просвещения и предприимчивости были насыщены дела и слова Дароканата Тагора, соратника индийского просветителя Раммохона Рая, основателя первых организаций, отразивших рост национального сознания. Нельзя, конечно, не отметить, что повествование о предках несет на себе печать определенной идеализации, что вполне объяснимо влюбленностью автора в своего героя.
Интересно, что деятельность Дароканата нашла отражение и в русской периодике того времени. Так, русский публицист, переводчик, поэт и путешественник А.Г. Ротчев (1807–1873), странствовавший по Индии в конце 30-х — начале 40-х годов, в 1847 году рассказал об одном выступлении Дароканата. Вернувшись из длительной поездки по Европе, где он сумел увидеть не только блеск, но и нищету, Дароканат говорил:
"Не картины, статуи и дворцы, которые я видел, — часто одна суетная пышность насчет полезного и необходимого — возбуждали мое удивление, а паровые машины, тоннели и железные дороги. Главная трудность произвести такие предметы у нас на родине состоит в религиозных предрассудках народа, которые надо преодолеть. В Индии человек высшего сословия считает за грех перепилить пополам кусок дерева. Как же такому человеку достигнуть мастерства в искусстве? Суеверие — важное препятствие просвещению; будем надеяться, что с течением времени эта препона устранится и Индостан снова взойдет на ту высоту образованности, на какой стоял в древние времена".
Во время путешествия по Европе Дароканат благодаря своему богатству и щедрости получил прозвище Принц, откуда и берет начало легенда об аристократизме рода Тагоров. Но принадлежность к брахманству, высшей касте средневекового индийского общества, отнюдь не равнозначна аристократизму, тем более что кто-то из предков Тагора, как об этом рассказывает К. Крипалани, принадлежал к тому слою брахманов, который стал служить феодальным правителям, исповедовавшим ислам; этот слой получил название "пирали-брахман", звучащее парадоксально, поскольку объединял взаимно противоположные религиозные термины вроде "огнепоклонник-христианин". Потомки "пирали-брахманов" оказались в большой мере свободны от давления индусской ортодоксии.
Дароканат принимал активное участие в деятельности основанного Раммохоном Раем религиозно-реформаторского общества "Брахмо Самадж", которое наряду с более радикальным течением "Молодая Бенгалия" оказало весьма серьезное влияние на духовную жизнь Бенгалии, да и всей Индии.
В атмосфере, созданной этими движениями, насыщенной горечью поражения национального восстания 1857–1859 годов, омраченной усилившимися репрессивными акциями британских колонизаторов, переживала сложный процесс становления национальная литература бенгальского народа. Важную роль в этом процессе сыграло семейство Тагора, в особенности Дебендронат, сын Дароканата. Дебендронат Тагор стал одним из видных деятелей так называемого Бенгальского возрождения. Именно в его семье 7 мая 1861 года произошло событие, которому никто и не думал придавать сколько-нибудь существенного значения, — родился четырнадцатый ребенок. Ему дали имя, означающее "тот, кому покровительствует Солнце", — Рабиндранат.
Четырнадцатый ребенок… но ребенок в семье, которая уже сделала немало в истории страны и продолжала в лице не только отца, но уже и некоторых старших детей активно участвовать в формировании духовной жизни своего народа. Многие из членов семейства Тагоров появляются на страницах книги, но никто из них не достиг такого значения, как Рабиндранат, не только в национальной бенгальской и общеиндийской литературе, но и в мировой культуре. Практически нет той области духовной жизни, в которую он не внес бы своего вклада, не искал бы новых путей совершенствования человека и человечества. В одной из своих поздних работ Тагор писал: "Наша цель — раскрыть бесконечную личность человека. Это раскрытие не может быть достигнуто в отдельной личности, а лишь в единой великой гармонии всех человеческих рас". Он пришел к этому выводу на основе длительного экспериментирования на самом себе, личного и общественного опыта, осмысления истории своей родины и всего мира. Рабиндранат Тагор писал стихи, неустанно искал их новые формы — строфики, рифмы, ритма, создавал рассказы, романы, повести, пьесы, статьи, учебники, научные труды, сочинял музыку, рисовал, издавал журналы, занимался педагогической деятельностью, был живой связью народов своей страны с народами мира, с их культурой и жизнью, участвовал в важнейших общественных движениях против военной опасности и фашизма, за мир и сотрудничество народов в деле построения новой цивилизации.
Особый интерес в книге К. Крипалани представляет предыстория присуждения поэту Нобелевской премии, малоизвестная советским читателям. В самой Бенгалии Р. Тагор как поэт, прозаик и публицист стал популярен в конце XIX века. Это не осталось не замеченным и за пределами Индии — знаменитый английский индолог Дж. Фрэзер уже тогда писал о Р. Тагоре как значительном представителе молодого поколения бенгальских поэтов. Но от этого упоминания до премии лежало еще полтора десятилетия активной творческой и общественной деятельности. За это время у Тагора вышло несколько сборников стихотворений, три тома рассказов, романы "Крушение" и "Гора", поэт активно публикуется в журналах, принимает участие в борьбе против раздела Бенгалии по религиозному принципу, готовившегося вице-королем Индии Керзоном. В 1908 году поэт выступает на конференции бенгальской организации Индийского национального конгресса с широкой программой социальных преобразований. В 1911 году поэт опубликовал аллегорическую пьесу "Ачалаятан" ("Несокрушимая твердыня"), острую сатиру на закосневшее в традициях общество. В этом же году на очередной сессии Индийского национального конгресса Тагор исполнил сочиненную им самим песню "Джанаганамана", ставшую в 1950 году государственным гимном Республики Индия.
28 января 1912 года Бенгальская академия литературы торжественно чествовала поэта по случаю его пятидесятилетия. Этот год во многих отношениях стал значительной вехой в его жизни и деятельности. Поэт перевел на английский язык несколько песен, входивших в бенгальский сборник "Гитанджали". Во время поездки Тагора в Англию с ним знакомятся видные деятели английской культуры. В конце года вышло первое английское издание сборника, в который вошли стихотворения из издававшихся на бенгальском языке сборников "Гитанджали" и "Гитимолло". Вскоре последовало второе издание. Сборник получил широкий отклик в прессе. В сентябре 1913 года было объявлено, что Тагору присуждена Нобелевская премия "за наиболее выдающееся произведение идеалистической тенденции в области литературы".
На стихотворениях сборника лежит тень целой вереницы тяжких личных утрат, в целом он окрашен в элегические и несколько мистические тона и поэтому оказался созвучен некоторым направлениям европейских литератур той поры, в том числе и русской, прежде всего символизму. То обстоятельство, что премия оказалась присужденной именно за этот сборник, надолго предопределило тенденцию не только интерпретировать все дальнейшее его творчество в религиозно-мистическом духе, но и оценивать подобным же образом всю его предшествующую деятельность, отбирать материал для новых переводов. Таким образом творчество бенгальского поэта оказалось вписано в ту модель Индии, мистической, спиритуалистической, которая сложилась в буржуазной науке того времени.