Последнее, что отложилось в памяти, это его допрос, а после, все как в тумане. Какие-то неясные отрывки, словно не его воспоминания. Вот он хватается за стул, потом его валит на пол стража, потом чем-то по лицу провезли, и все, дальше, вроде, сон был. «Стража, наверно, мня еще и побила, эти не церемонятся».
Дескетор хотел позвать на помощь, но с кляпом во рту особо не погорланишь. Избавиться от него не получилось, и, юноша, не придумал ничего лучше, чем любоваться "живописным" настенный орнамент Ирхефальских казематов, пока кто-нибудь не придет его проведать.
Все еще не понимая, как ему удается разобрать хоть что-то, в этой темноте, и, проведя засим "умиротворяющим" занятием несколько зани, взгляд узника остановился в углу со стороны головы. Перед глазами отчетливо вырисовывался силуэт маленького человечка сидящего на корточках.
Человечек сидел, совершенно не шевелясь, и, казалось, даже не дыша, потому, наверное, и не был сразу замечен, пялился на юношу. Рассмотрев его получше, Дескетор решил, что это все же не человечек, я какой-то диковинный зверек.
Размером зверек был с годовалого младенца. Почти человеческое тельце, все покрыто короткой шерсткой, на мордочке шерсть заметно короче, а на кистях «рук» и вовсе её не было. Цвет понять не удалось, понял только, что где-то между черным и белым, но явно какой-то темный оттенок. На вид очень худощав. Передние лапки сложены в замок, задние согнуты в коленях, со стороны выглядит, как будто зверек присел на корточки, только опирался он не на «носочки», а на растопыренные пальцы. Еще у зверька были просто огромные, темные глаза, и длинны тонкий хвост, выглядывавший из-за спины.
Все время, пока узник пытался получше разглядеть своего нечаянного соседа, тот так и не шелохнулся. Сочтя его не живой куклой, или статуйкой, любой другой на этом и потерял бы к нему интерес. Сами посудите, как в каземате могло появиться какое-то животное. Дескетор и сам так решил в какой-то момент, но разум жгло чувство, что, то, что перед ним, не только не лишено жизни, но и не лишено разума. И сейчас смотрит на него, связанного и беззащитного. Смотри свысока, с немым укором, словно сочувствуя, и при этом презирая.
Это чувство не пропало, как мимолетный морок, а напротив, росло и силилось, давило на разум, до боли в висках, заставляя поверить, что оно реально. Дескетора охватил гнев. Ярость и злоба, закипали внутри, готовясь вырваться на свободу. По телу прокатился приятный жар, боль прошла, мышцы набухали, наливаясь силой. Еще чуть-чуть и он вырвется из кандалов, и тогда эта [цензура] получит по заслугам.
«Довольно», - раздался чей-то властный голос.
С чувством собственно превосходства, Дескетор огляделся, ища хозяина голоса, зверек им быть, явно не мог, движение губ он бы заметил. Но в камере больше никого не было.
«Усмири себя», - вновь тот же властный голос. - «Тут нет врага», - голос звучал как-то не так, как-то не естественно, как-то не натурально.
Успев немного остыть, Дескетор вновь обратил взор на зверька. Теперь тот не сидел камнем, а стоял во весь рост. Зверек коснулся лапкой металла оков, и камера утонула в низком, мерзком гуле. Миг спустя гул пропал, а кандалы осыпались серебристой пылью.
Зверек взмыл в воздух, и вылетел сквозь потолок.
«Ступай», - вновь раздался голос.
Дескетор выплюнул кляп и огляделся. В камере он один. Кто это мог говорить, он так и не понял, а верить, в то, тол это был зверек, отказывался. Даже если этот зверёк чревовещатель, то, как он мог сказать последнее слово, он уже улетел. Минутку, а как он смог улететь... через потолок? Уж не морок ли это?
Слегка пошатываясь, Дескетор, поднялся на ноги, потянулся, разминая затекшие мышцы, по ощущениям, не двигался он очень долго, и пошел к выходу. На то, что дверь будет открыта, надеяться было глупо, и юноша уже мысленно подбирал заклятье, что бы её выбить. Но выбор, у недоученного даровитого гарни огня, на такой случай, как раз таки небольшой. Тут, либо сжечь дверь быстро и ярко, тут же поднимая тревогу, и незамедлительно сжигая охранников. Либо долго и дымно, надеясь, что заметят не сразу, но мимо охраны все равно незаметно не прошмыгнешь. Дескетор поймал себя на том, что явно торопит события, думая об охранниках. За сломанную дверь ему в любом случае в ладоши не похлопают, а вот по морде дать, могут. "И почему, первой мыслью, была именно мысль убить охранников?" Поймав себя на этой мысли, юноша машинально потрогал своё лицо. Мыль об убийстве, казалась ему настолько не естественной, что он решил убедиться, что он, это он.
Решив повременить с поджогом, Дескетор постучал в дверь, надеясь привлечь внимание стражи. От первого же удара, дверь рассыпалась на дощечки. От неожиданности юноша даже отпрыгнул назад, похоже, странные чары зверька обратили в прах не только кандалы, но и гвозди в двери. Разок пнув, для порядка, одну из досок, узник покинул камеру.