Теперь, с крахом царизма, прежде подавляемая инициатива гражданского общества получает полный простор для самореализации. Начинается бурное развитие органов местного самоуправления,
в том числе и пролетарского. Отмечаемое всеми исследователями 1917 г. массовое развитие фабзавкомов, как представляется, было одним из проявлений революции самоуправления, о которой говорилось выше. Причём, одним из наиболее массовых и глубинных её проявлений. Поскольку же падение самодержавия кроме всего прочего означало ещё и кризис центральной власти, то подобное усиление организаций местного самоуправления носило положительный характер. На период, пока государство не восстановило свою значимость, самоуправление было естественной альтернативой хаосу и развалу. В том, что развитие событий не пошло по худшему сценарию, большая заслуга принадлежит гражданским общественным институтам, в том числе и органам самоуправления рабочих. Начавшись, процесс их образования шел уже лавинообразно, быстро заполняя вакуум власти, образовавшийся в системе «человек-общество» после обвального кризиса и обрушения империи, цементируя то, что ещё представлялось возможным спасти от окончательного разложения.
Но откуда же рабочее самоуправление взяло силы для столь стремительного развития? Представляется, что в 1917 г. расцвет рабочего самоуправления происходит не на пустом месте. Переходу пролетариата к самоуправлению способствовали традиционные для России стереотипы социального поведения. И если в деревнях сразу же после падения царизма сходы старост восстанавливают в правах традиционный крестьянский мир123, то в фабрично-заводских цехах национальное начало пробивает себе дорогу как раз через деятельность рабочих, фабрично-заводских комитетов.
Следует подчеркнуть, что, говоря о национальной специфике фабзавкомов, рабочего самоуправления в целом, мы имеем в виду содержание, а не форму. Форма же как раз была в значительной мере интернациональной: схожие кризисные процессы, вызванные мировой войной, повсюду в Европе привели к образованию организаций, внешне тождественных фабзавкомам124. Об этой множественности возникших тогда в воюющих державах фабрично-заводских организаций много писала в 1917-1918 гг. российская фабзавкомовская печать. В ней публиковались сообщения об инициативах «братьев по классу» в США, Испании, Японии и других государствах125. Обобщался зарубежный опыт и на конференциях фабзавкомов. Например, на I Всероссийской конференции фабрично-заводских комитетов о производственных советах Германии докладывал Ю. Ларин126. Но уже тогда настрой провести если не полную аналогию, то хотя бы частичную параллель между российскими и зарубежными фабзавкомами во многом был преодолён - слишком разными путями шли рабочие разных стран к своим новым организациям127.
В западной науке наличие национальных особенностей в путях формирования и характере рабочих объединений разных стран -пусть и не повсеместно, но признанный факт. Об этом пишет, например, один из крупнейших авторитетов в области изучения демократических институтов Д. Сцелл. В качестве исторического фундамента для рабочих союзов в Западной Европе он называет городскую цеховую структуру средневекового ремесла128. В своих подходах Сцелл не одинок. Созвучные мотивы можно видеть в очерке истории европейского рабочего класса В. Абендона129. То же касается и историков, описывающих события в конкретных странах, в частности революционное рабочее движение 1917 г. на Британских островах. По их оценкам, во всех выступлениях рабочих в то время, будь то стихийные вспышки или широкое движение шопстюартов, так или иначе проявилось глубокое национальное своеобразие английского рабочего движения130. Характерно, что само слово шопстюарт (англ, shop-stewards), обычно трактуемое в отечественной литературе как «заводские старосты», на самом деле переводится как «управляющий цеха (мастерской)», что уже само по себе показывает различие между двумя вроде бы похожими институтами фабричного старостата, по крайней мере, различие в их восприятии рабочими Англии и России. Не случайно получившие в первой четверти XX века в Англии теории «самоуправленческого» социализма назывались теориями гильдейского социализма. Идеалом для молодых интеллектуалов, выдвинувших эти идеи, были национальные особенности развития британского рабочего класса, уходящие корнями в цеховое, гильдейское средневековье131. Очень интересно в этой связи напомнить и позицию лидера российского крестьянского социализма В. М. Чернова. В своём главном теоретическом труде по теории социализма, уже в эмиграции обобщая опыт и всемирное значение революции 1917 г., он писал, что «гильдейский социализм» – понятие чисто английское, и что понять его можно только принимая в расчёт экономические, политические и даже культурно-исторические условия Англии, что он является дальнейшим логическим развитием «старо-английского индивидуализма»132.