Инеж засмеялась.
— Иногда твоя уверенность пугает.
— Уверенность, построенная на шантаже и голых фактах. Лучший тип уверенности.
Свет зажёгся, и на пороге спальни появился купец и юная брюнетка. Слишком юная, совсем ещё девчонка, хрупкая и тонкая, как струна. Сердце Инеж сжалось. Работала ли девушка в «Зверинце», или «Белой розе», или ещё в каком-то борделе? Она была почти уверена, что да. Комната вновь погрузилась во мрак.
— Ты угадал, — с отвращением сказала Инеж, отодвигаясь от подзорной трубы. — Надо выяснить, где она работает.
Каз кивнул. Теперь им оставалось только ждать, когда любовные игрища закончатся, а потом встретить девушку на улице и выяснить, кто она. Добавить в очень длинный список любовниц этого торговца, и выудить из девчонки что-то полезное.
Инеж перевернулась на спину, подложив руку под голову, и посмотрела на небо. Девчонка — сулийка, как она, и насколько же схожи их судьбы? Призрак очертила взглядом созвездия, малую деву и большого оленя, морского дракона и жар-птицу. Это не успокаивало. Полумесяц самодовольно сиял на небосклоне посреди звёзд, как юнец в баре среди девиц. Она раздражённо выдохнула. Надо успокоиться, направить свои мысли в другое русло… И даже удивительно, насколько легко это вышло.
Каз был рядом, наблюдая за тёмным окном, лежал так близко, слишком непривычно, Инеж чувствовала тепло его тела. Только с ней он мог так сократить дистанцию, и только ему она позволяла подобное. Ну ещё, может быть, Нине и Джесперу, но те не в счёт, им в принципе незнакома концепция личного пространства.
Значит ли это что-то? Святые, конечно же, нет, «забудь, глупая, только этого тебе и не хватало». Она закрыла глаза, слушая мерное дыхание Каза. Вот это успокоило. Уводило дальше от мыслей о прошлом, о девушках в борделях, похищенных работорговцами, и всех пережитых ужасах.
Она открыла глаза, почувствовав на себе взгляд. Каз смотрел на неё, подперев рукой щёку, и не успел сделать вид, что занят чем-то другим. Его глаза такие тёмные, что зрачка почти не видно, и Инеж в очередной раз не смогла уловить их выражение. Никогда нельзя понять, о чём думал Бреккер. Возможно, он всегда занят только тем, что строит хитроумные планы. Да, определённо, он состоял из хитроумных планов и сложных, прагматичных расчётов, и места на обычные, человеческие чувства в нём уже не оставалось.
— О чём ты думаешь, Каз? — сорвалось с её языка прежде, чем она успела себя остановить.
Он промедлил с ответом несколько долгих мгновений. Наконец, он отвёл взгляд.
— Как всегда о том, где нам заработать славу и богатство.
Инеж выдохнула. Ей хотелось провести рукой по рубашке Каза, смахнуть несуществующие соринки с его плеча, убрать прядь волос, спадающую на лоб, но… Такого не могла позволить себе даже она, главное доверенное лицо и личный Призрак Каза Бреккера.
Инеж Гафа — одна из самых внимательных девушек Кеттердама, но она упустила момент, когда рабочих отношений с Казом ей стало недостаточно.
***
— Можно я?.. — спросил Каз.
— Конечно, — Инеж кивнула, отложив в сторону ленту, которой хотела перевязать пучок. В зеркале она наблюдала, как парень поставил стул позади и присел почти вплотную. Его рубашка расстёгнута, пряди волос, всегда идеально зачёсанные ото лба, спадали вперёд. Он выглядел расслаблено и по-домашнему, и ей это нравилось.
Каз запустил пальцы в её чёрные, густые волосы, осторожно расплёл причёску и распустил по спине, вызвав мурашки по телу. Многие мужчины в «Зверинце» делали так. Это было неважно. Никто не прикасался к ней, как Каз, настолько осторожно и трепетно. Она отвечала тем же, со всем терпением и любовью, на которые было способно её сердце.
Шаг за шагом Инеж и Каз преодолевали свои внутренние заслоны, раскрывая пред друг другом тело и душу. Каз шёл с ней в такт, хотя ему, столько лет закованному в прочную броню из недоверия, перчаток и строгих костюмов, было куда тяжелее. Их ночные разговоры слой за слоем счищали секреты. Однажды он назвал свою настоящую фамилию, и «Ритвельд» до сих пор странно звучало на языке. Позже рассказал о доме, в котором рос. Сегодня они поцеловались, впервые не лёгким касанием, а крепко, нежно и почти требовательно. Когда-нибудь они смогут зайти дальше. Инеж не была готова, и он тем более, порой Каз все ещё вздрагивал от её прикосновений. Но они медленно исцеляли друг друга по кусочкам.
«Я могу помочь тебе», — сказали они когда-то, даже не подозревая, насколько глубока окажется эта правда.
Каз начал плести косу. Без перчаток, его руки обнажены. Ловкие пальцы карточного шулера и взломщика справлялись с задачей без особых проблем.
— Лучше? — спросила Инеж, прекрасно зная, что вопрос вовсе не о её внешности и причёске. «Вода больше не душит тебя, чувствуешь ли ты биение моего сердца, как я чувствую твоё?»
— Лучше, — мягко ответил он, не хуже зная, что ответ вовсе не про внешность, причёску и отражение в зеркале.
Инеж Гафа улыбнулась, и Каз Бреккер улыбнулся в ответ. Их отношения перешагнули грань рабочих, и возвращаться назад никто не желал.