— Нда-а... А что бы вы сказали, если бы мы вам оказали большую услугу?
— Какую? Только быстрей, ребята, у меня — время.
— В Топоркове стоит двухсоткиловаттный агрегат, который никто не может запустить...
— Что значит — никто не может? Если мой главный механик работает спустя рукава, — директор сурово посмотрел на главного механика, — это еще не значит, что никто не может! Так в чем дело?
— Беремся его запустить при условии: вы заплатите нам всю первоначально оговоренную сумму.
— Но ведь... А вы уверены, что запустите?
— Не запустим — не заплатите. Вы ничего не теряете.
— Какая там разница в сумме?
— Четыре тысячи.
— Не много ли, ребята? Вы ж с нас живых шкуру сдираете. За такие деньги я из Москвы академиков могу пригласить.
— Да, но академики агрегатов не чинят, и потом, скажу вам по секрету, мы сами — будущие академики. У нас пока, по молодости, звания небольшие, но уже кой-какие есть.
Директор побарабанил пальцами по столу, посмотрел в упор на Бреуса, потом на Микутского. Оба, пообносившиеся, грязные, лохматые, бородатые, сидели прямо, поблескивая очками, и глаз не опускали. Директор слегка ухмыльнулся — его, видимо, рассмешил вид «будущих академиков». Перевел взгляд на главного механика.
— Ну, что считаешь?
— Я бы согласился, — ответил тот. — Пилорама там совсем не тянет, хоть поселок отключай. Возня с рекламациями, с бригадами ремонтников — дороже станет. Кроме того, я говорил вам насчет эстакады...
— А вот если бы я высчитал эту сумму из твоей зарплаты, ты бы так быстро согласился? — раздраженно спросил директор. Он нажал кнопку в столешнице — за дверью, в приемной, глухо задребезжал звонок. Однако никто не вошел. Директор беспокойно поерзал на стуле, встал и пошел, ворча: — Куда она пропала? Опять, поди, в магазин французский трикотин завезли?
В приемной он кого-то распек, вернулся и, набычившись, сел. Немного погодя вошла широкотелая женщина с красным лицом, белесыми кудряшками, в очках с металлической оправой, нерешительно остановилась посреди кабинета.
— Скажи-ка, Клавдия Алексеевна, мне вот что, — обратился к ней директор, так и оставив ее стоять посреди кабинета, — как у нас по ремонтным мастерским с зарплатой за второй квартал?
— Без перерасходов, но первый квартал не перекрывают, — ответила женщина, как понял Микутский, плановик или бухгалтер.
— Ясно. А остатки по безлюдному фонду остались?
— Нет, все съели. Ну, тот случай, вы знаете... — женщина покосилась в сторону сидящих Бреуса и Микутского.
— Ну ясно. А по стройучастку Петенкова как?
— Пока в норме. Но боюсь, летом... Он ведь еще студотряд ждет.
— Не бойся. Как идет оплата реализации? Деньги поступают?
— За вторую декаду задержали. За экспортную древесину счета не приняли...
— Знаю, знаю, потом. Свободна, — махнул рукой директор.
Только женщина вышла, вошел Петенков, молодой высокий парень. Сухо поздоровался, задержал взгляд на Бреусе и Микутском, пошел и сел по другую сторону.
— Вот зачем, Юра, я тебя позвал, — сказал директор. — Ребятам придется платить.
— Но ведь вы же... — начал было Петенков.
— Знаю, знаю, — остановил его, жестом руки директтор. — Ты мне скажи, пилорама нормально работает?
— Да как же нормально! — возмутился Петенков. — Опять двести кубометров недодает в этом месяце!
— Ребята берутся запустить двухсоткиловаттный двигатель. Так что это и тебя касается — пилорама будет работать.
— Почему я должен платить за агрегат? Пускай вот он изыскивает средства! — кивнул Петенков на главного механика.
— Мы не должны тут считаться: «твое», «мое» — у нас общее дело, — миролюбиво сказал директор.
— Дело общее, а каждый за свой участок отвечает! — продолжал неуемный Петенков. — Мне еще целое лето работать, я студотряд жду! А там вы еще что-нибудь придумаете! У меня фонд зарплаты не резиновый! А потом стрелочник будет виноват? Вы же мне письменного распоряжения не дадите?
— Послушай! Пока, кажется, я здесь еще директор!
— В том-то и дело! Ревизия не вас, а меня за штаны возьмет!
— Ну знаешь.
Они долго еще препирались, пока директору это не надоело и он не отправил его из кабинета.
— С заскоками парень, иногда не учитывает некоторых ситуаций, — кивнул на дверь директор, когда тот ушел, как бы оправдываясь за него.
— Молодой, научится, — подсказал Бреус.
— Он по-своему прав — и незачем ему переучиваться! — строго сказал директор. — Вы думаете, мы от хорошей жизни вам тысячи платим?
— Вы ставите вопрос так, — иронически скривил губы Бреус, — будто мы пришли украсть ваши тысячи. А ведь все совершается по жестким законам необходимости: вам нужны дома или агрегаты, а нам нужны дензнаки. Вам без нас не обойтись — три четверти строительства вам выполняют шабашники...