Теперь перейдем к рассмотрению тех положительных аспектов, которые на переходной стадии всегда смешаны с отрицательными. Согласно Юнгеру, по мере того как бюргерский индивид уступает место типу, за рамками массы начинает вырисовываться «новый порядок величин, принадлежащих миру работы», которые он называет органическими конструкциями (organische Konstruktionen). Сегодня этот процесс находится только в зачатке. Речь идет о структурах, которые начинают отмежевываться от прежних форм единства, свойственных XIX веку, и хотя этот процесс имеет пока неупорядоченный характер, эти структуры уже обрели собственное лицо.
Их общей приметой является зримо специальный характер работы, под которым подразумевается «способ, которым рабочий выражает себя в организационном плане; тот способ, при помощи которого он избирательно упорядочивает человеческую субстанцию». Таким образом, в органических конструкциях уже на ином уровне начинает действовать «та же метафизическая власть, тот же гештальт, который при помощи техники мобилизует материю». Это новые единства, соответствующие типу, и именно в них тип преимущественно обретает свою форму. Предтечами подобных единств для Юнгера являются некоторые из новых политических или партийных организаций, спецподразделения времен мировой войны, союзы бывших фронтовиков и другие сообщества, «которые так же отличаются от прежних общественных объединений, как театральная публика 1860 года от зрителей в современном кинозале или на стадионе» Это отличие объясняется тем, что если масса, по сути, представляет собой настолько бесформенное образование, что способна удовлетвориться абстрактным и чисто теоретическим равенством индивидов, то в противоположность ей «органические конструкции XX века представляют собой кристаллообразные формы и как таковые требуют совершенно иной степени структурированности от оформляющего их типа».
На практике принадлежность к этим новым структурам, предвосхищающим будущие органические конструкции, определяет не буржуазная идея свободного выбора, но объективные связи, обусловленные особым характером работы. Юнгер сначала демонстрирует это на простом примере, показывая, что «сколь легко было вступить или выйти из партии старого типа, столь же трудно выйти из группы, членство в которой сравнимо с положением потребителя электроэнергии», а затем переходит к функциональному участию. Благодаря сходному характеру предметной принадлежности «и профсоюз может дорасти до уровня органической конструкции, тогда он обретет независимость как от индивида-одиночки, так и от индивида, являющегося простой частью массы».
Подытоживая, комплексный процесс современной эпохи можно представить следующим образом: распад индивидуализма привел к нашествию массы, устремленной к торжеству однообразия, к чистому царству количества; однако коллективистская стадия (которую, впрочем, Юнгер рассматривает недостаточно подробно, в частности пренебрегая ее психическими аспектами) обречена уступить место четко дифференцированным, функциональным и объективным единствам, для которых среди прочего характерно преодоление оппозиции органических и механических форм. Выбранное Юнгером выражение «органическая конструкция» явно намекает на эту на первый взгляд парадоксальную характеристику. В сущности, следовало бы говорить об органичности, не имеющей природной, естественноисторической, или шире говоря, конкретизированной основы, как то было в случае сословий или каст традиционного общества, но создаваемой волевым усилием в рамках необходимых и объективных процессов, специфическим основанием которых является «работа» и одновременно деперсонализация, заложенная в функциональной ценности, свойственной типу. Позднее, говоря о высших формах подобных конструкций, Юнгер будет использовать слово «орден» и опишет схему новой иерархии, предназначенной занять место прежней, опиравшейся на индивидуалистические ценности или на буржуазное понятие «класс».