Разговаривать ни с кем не хотелось, поэтому я молча пошел спать. Моя работа на сегодня была выполнена, поэтому я заслужил пару часов отдыха. Впрочем, это я так думал, а одно неугомонное кареглазое чудо с моторчиком в одном месте явно считало иначе. Потому что едва я уснул, в спальню ворвалось компактное торнадо двадцати трех лет от роду и с разгону прыгнуло на меня, отчего воздух мигом покинул мои легкие.
-Моя прелесть,- пропела Света, обнимая за шею с ярко выраженными намерениями придушить.
-Е-мае, Светка, когда ты научишься заходить нормально?- спросил я, стаскивая с себя довольно-таки тяжелую тушку.- И какой праздник вы на этот раз отмечали?
-День любви к братьям,- выдохнула сестра. От перегара меня чуть не снесло!
-Нет такого празника,- сказал я, стягивая с сестры куртку.
-Праздника нет, а любовь к братьям есть.
Это было последнее, что сказало это пьяное чудо перед тем, как банально уснуть. Класс, теперь мне это тело надо либо тут оставлять, либо везти ее домой. Последний вариант отпал тут же, потому что дома у нее могло открыться второе дыхание, поэтому безопаснее было оставить сестру у себя.
Перенеся Ее пьяное вличество в гостиную на диван, я стянул с нее обувь и уложил девушку как можно удобнее.
-Игнат?
-Что такое, Мелкая?- спросил я, укрывая ее поверх одежды теплым одеялом.
-Кто такая Ева?
-Завтра расскажу, спи.
Неудивительно, что она узнала. Даже знал, кто ей рассказал про ходячую неприятность всея травматологии. Неосознанно прижал руку к ноющей печени, которая явно не разделяла моих чувств к Керишенко. Да и челюсть, которая пострадала после нашей первой совместной ночи, тоже была против наших потенциальных отношений. Крепкая рука делала свое черное дело, но когда меня останавливало чье-то недовольство и протесты?
А если быть честным, я хотел использовать Керишенко как свою персональную защиту от Хомской, которая все еще слепо верила, что киллограмм ботекса и силикона смогут завлечь меня и утащить под венец. Не знаю, насколько сильно ее хамство в сочетании с непробиваемой тупостью, но с Евой ей не тягаться точно. Та легко могла засветить в глаз любому, несмотря на статус и доход. Именно это качество мне в ней нравилось- непринужденная простота по жизни.
Будем надеяться, что я добьюсь своей цели, и мне не отобьют печень во время достижения моих планов.
Ева
Утро выдалось тяжелым. Впрочем, я уже привыкла, что подниматься тяжело- годы учебы в ВУЗе и постоянные недосыпы из-за подготовок к занятиям, сессиям, коллоквиумам сделали из меня этакого существа, который не засыпает лишь из-за бешенных доз энергетиков, вливаемых в мой вечно уставший организм. И несмотря на то, что сегодня у меня законный выходной, мой сосед продолжал с упорством дятла сверлить стену. От звука, издаваемого противным сверлом, в голове сразу появился план, куда и как в случе чего припрятать труп обнаглевшего мужика.
Ну, серьезно, что там можно было сверлить на протяжении уже двух месяцев каждый божий день? Не иначе как черную дыру хочет просверлить, но пока безрезультатно.
Повторная дрожь стены и сверла заставила меня обреченно застнонать, пряча голову под подушку. Убью! Вот не побоюсь и убью! И тех, кто продал моему безмогзглому соседу инструмент пыток, и того, кто его приобрел!
-Ненавижу пятницы,- проворчала я, вылезая из-под одеяла.
Чтобы не дать в конец обнаглевшему организму снова уснуть, пришлость лезть под душ. И только после этого глаза соизволили открыться и оглядеть отражение в зеркале. Мда уж... Если Долохов западает на нежить, то я точно его типаж.
-Что ты такое, чудище красноглазое?- спросила я у отражения.
Умылась, почистила зубы, протерла запотевшее стекло... И с диким криком отпрыгнула от зеркала, врезавшись спиной в шкафчик с полотенцами. В шоке резко повернула голову назад, ударившись носом о деревянную полочку и упала на пол, злая и одновременно испуганная.
Скажите, что у меня просто галлюцинации на почве постоянных недосыпаний, пожалуйста!
Проморгавшись и осознав, что то, что я увидела в зеркале- лишь плод больного воображения, я смыла кровь с поврежденного носа и вышла на кухню. Меня все еще била мелкая дрожь, но сознание блокировало истерику и панический страх, навеянный кровавым прошлым. Чтобы слезы снова не потекли по лицу, пришлось как следует ударить себя по щеке.
Оживший телефон неожиданно завибрировал на столешнице,заставив меня подпрыгнуть. Имя абонента заставило меня обреченно закатить глаза и, приняв вызов, спросить: