Подумалось, что эти паршивцы обязательно доложат о моих словах не только директору, но и родителям (а если они записали всю мою речь на телефоны!..). Те, отреагируют, пересказав историю в кулуарах соответствующих органов и все... Мне кранты... А если все это окажется в Сети... У нас ведь теперь как? Учитель виноват во всем. Если верить министерству, учитель должен не есть, ни пить, ложиться с мыслью об учениках, просыпаться с мыслью об учениках, завязывать ученикам шнурки на кроссовках, в туалет следом за детьми ходить, на горячую кашу дуть, уши лично детям чистить, до дома провожать, терпеть все измывательства детей, родителей и вышестоящих, и не забывать исписывать стопки бумаг отчетами и планами и т.д. Я быстро разочаровалась в выбранной профессии и готовилась к собственным похоронам...
Но все оказалось хуже.
Когда я выходила из школы, бестолочи со зверским видом сидели на перилах, скалились, как шакалы... Курящие шакалы... Впервые такое видела! Нервно хихикнула и подумала, что до остановки живой и целой не дойду... Завтра в учительской будут обсуждать избиение одной училки...
Двинулась вперед. Стараясь быть гордой и сильной. Но спиной чувствовала их взгляды. Слышала, как они хохочут и преследуют меня, как животные.
Они шли следом. Я ускоряла шаг. Они смеялись громче. Я чуть ли не бежала домой. Успокоилась только, когда дошла до своего двора, а там меня встретили соседи.
Шакалы прошли стороной.
Я выдохнула...
Утром правда на подъезде обнаружила угрожающую матами надпись. Поревела, выпила успокоительного и пошла на работу...
Конечно, эпизод моего нервного истощения оказался в Youtubе. Более 1000 просмотров.
Я - в кабинете директора, вся в слезах. Просмотров - четыре (по количеству уставившихся на меня глаз).
Напротив сидели тети и дядя из министерства, сверлили меня злыми взглядами. Елена Алексеевна кричала долго и много.
- Объясните нам, Мария Васильевна, что это такое? - мне сунули планшет с записью моего учительского падения.
- Нервный срыв... - коротко ответила я, всхлипывая, приготовившись еще разок сорваться в полнейшую истерику. - Они меня вывели...
- О каком нервном срыве можно говорить, если вы не проработали и года? Вы уверены, что не заплатили психиатру, когда проходили обследование? В карте указано, что вы пригодны к работе. А судя по этой записи - нет!
Со мной действительно все было плохо: я ревела и не могла остановиться. Захлебывалась слезами. Я даже ночами в последнее время плакала. Утром обнаружила у себя не только седые волосы на голове, но и седую ресницу. Похоже, с этой работой я могла попрощаться. То есть годы учебы пошли коту под хвост. Было ужасно обидно и стыдно.
- Но! - остановил директрису дяденька. - Не стоит так. Видите, девушке нужно успокоиться. Мария Васильевна, как давно вы работаете?
- С сентября! - выла я.
- То есть опыт работы у вас минимальный. Вы еще не адаптировались. - Говорил мужчина, после того, как все женщины в кабинете распяли меня и растоптали (в переносном смысле, конечно, но ощущение попиравших меня ног было). Он явно устал от моей истерии. Ну, или пожалел (хотя в это верится с трудом). Протянул мне платок, и подождал, пока я его полностью испачкаю косметикой, слезами и соплями. Обратно не потребовал.
- Она еще совсем новичок. - Подала голос директриса, начиная давить на жалость. - Ей пока все тяжело дается. Сами понимаете, чтобы привыкнуть к детям, к ведению уроков и бумаг, нужно время. Думаю, через годик Мария Васильевна будет отличным специалистом!
Я раскрыла рот. Сначала думала, что меня просто уволят. Но ситуация, внезапно, развернулась в противоположную сторону. Не верилось, однако за мою оплошность мне просто светило еще несколько лет учительского ада.
- Да. Пишите объяснительную. А вы - заявку на курсы в школу молодого учителя. - Подытожил дяденька из министерства, обращаясь к директору. - Поговорите с детьми и их родителями. Эту историю с роликом в сети надо замять. Пусть удалят это позорище. Мария Васильевна, надеюсь, отныне вы будете более внимательно относиться к собственному имиджу и статусу. Помните, вы - педагог. Вы не имеете права на ошибку!
Он поднялся, оканчивая разговор, и намекая, что пора бы и честь знать. Женщины, которые пришли с ним, тоже встали.
- Удачного дня! - попрощался дяденька и покинул кабинет. Тетки ушли, и я осталась с директрисой тет-а-тет.
Елена Алексеевна выдохнула.
- Маша, Маша! - покачала головой она. - Ты что не знаешь, как заткнуть этих малолеток?
Я еще разок утерла нос платком.
- На этот раз ты легко отделалась. Но если ты меня еще раз подставишь!.. - пригрозила директор. - Пойдешь на курсы, многому научишься. А вообще, тебе с нашими сторожилами надо почаще общаться и перенимать опыт. Вон от одного взгляда Алины Валерьевны дети не только по этажу бегать перестают, выстраиваются под стеночкой и стараются не дышать, пока она мимо не пройдет. А какая у нее дисциплина на уроке!!!
Алину Валерьевну боялись все! Математичка могла смело носить звание "медузы-горгоны" нашего учебного заведения. Когда она вела урок на четвертом этаже, то, несмотря на закрытую дверь, ее голос четко разносился по третьему и второму этажу! И даже раздавался в коридорах первого этажа. Так что математику знали все, даже технички и уборщицы, сторожа. Даже, если и не хотели... Однажды я стала свидетелем забавной сцены. На первом этаже, сидела наша дежурная, баба Люся, и объясняла какому-то ребенку, ожидавшему родителей: "Ну, что тут непонятного? Алина Валерьевна же пять раз вам сегодня объяснила..." И слово в слово повторила речь учителя на уроке. У ребенка округлились глаза.